Нездоровые отношения редко завершаются глобальными событиями. Обычно, на них влияют мелочи. Я знаю женщину, которая ушла от мужа, когда он, делая что-то по хозяйству, переставил ее фикус под сквозняк и деревце мигом облысело.
Да, муж годами изменял, женщина регулярно съезжала к маме, но каждый раз возвращалась, чтобы «восстановить отношения». А тут любимый фикус… К своей маме в этот раз поехал уже бывший муж.
Удивительная природа человеческого терпения такова, что «последней каплей» становятся именно капля, а не кувшин.
Со второго этажа, всего три лестничных пролета, Варя спускается так яростно, что штукатурка на плесневелых стенах пятиэтажки готова отвалиться. Выстрелив из парадной, она захлопывает дверь и не оставляет штукатурке ни шанса уцелеть.
Варя надевает маску. Впервые за последний месяц делает это не заранее, до выхода на улицу, а уже потрогав дверные ручки и с десяток раз вдохнув.
«Даже с риском для жизни, но я куплю эти сраные чипсы!» Варя на злой энергии идет к супермаркету все быстрее. Оно того стоит, снова и снова повторяет девушка, оно того стоит.
В магазине мужчина, видимо, выбирая закуску к пиву, сначала сморкается в руку, а потом долго трогает все упаковки с чипсами и сухариками. Старушка жмется к Варе в очереди, покашливая примерно пять раз в секунду. Продавщица берет банку Принглс зачем-то наслюнявив палец, будто собирается листать журнал.
«Оно того стоит, оно того стоит».
С добытой банкой в руках она выходит в петербургскую весну. После долгих месяцев низкого неба и короткого дня, она – облегчение. Потому особенно больно, что весну отбирают.
Варя садится на лавочку возле облезлых турников и ржавого баскетбольного кольца. На деревянном стенде, в нескольких метрах от нее, трепещется на ветру бумажка: «Нахождение на территории спортивной площадки строго запрещено до снятия карантинных ограничений». Варя открывает банку и смотрит на ее содержимое.
«Вся эта ссора действительно произошла из-за такой мелочи?»
Неделю назад комендантша Вариного общежития собрала всех студентов на первом этаже, в холле, под нервно мигающей желтой лампой и прокричала:
– Как вы мне дороги, сил больше нет!
Варя спустилась одной из первых, стояла ближе к комендантше и слыша ее лучше всех.
– Терпеть вас, итак, ненавижу, а теперь еще и консервироваться! – орала худая, сухая, кажется, без единой жиринки, женщина. Угрожающее трясла костлявой рукой.
По толпе пронесся обеспокоенный шепот. Кто-то спросил:
– Ну хоть к курьерам выходить можно будет?
Коменда побагровела.
– Только попробуйте меня подставить. Господи боже, только рискните! Скидывайтесь на мешок картошки или ящики Доширака, делайте что хотите, но пока не дадут отмашку, чтобы все сидели по своим комнатам. И тихо, – она чуть подалась вперед и сказала, подняв указательный палец, – так тихо, чтобы я слышала как мышки по углам сикают, – тут же вскричала, – Все поняли?!
Студенты бросились в рассыпную. Кто-то действительно побежал в магазин, но не за припасами, а за алкоголем. Некоторые стали собирать вещи.
– Школьная подруга снимает комнату с однокурсниками, – сказала Маша, соседка Вари, вернувшись в комнату, – Может пустит меня к себе. Все лучше, чем в этой тюрячке.
Маша достала смартфон и принялась быстро печатать сообщения. Варя же бессмысленно повертела в руках свой. Ее школьные подруги на другом конце страны. Все однокурсницы, с которыми она хотя бы разговаривала за эти два года, тут, в общаге. Бегут стройными рядами в пивной магазин.
Варя присела на краешек идеально заправленной кровати. Бесцельно, по привычке, поправила стопку с учебниками на письменном столе, открыла-закрыла черный строгий пенал, смахнула пылинки со столешницы.
И остаться нельзя и ехать некуда.
Или есть куда?
Варя снова взяла смартфон и стала медленно касаться букв.
Варя мерно кладет в рот ароматные сильно приправленные чипсы и смотрит на Неву. Именно с этого места открывается самый лучший вид. По ярко-голубой реке плывут остатки льда. Деревья на противоположном берегу, отсюда – маленькие, слегка пригибаются. По мосту Александра Невского едут редкие машины.
Движение, жизнь, умиротворение и покой в одном пейзаже. Варя его обожает. Варя в него влюбилась быстро, за несколько встреч. К сожалению, эти встречи редкие, ее окна с другой стороны дома, выходят во двор.
Хотя, это даже и не ее окна.
Когда все только решалось, Диму возмутили сомнения Вари:
– У всех моих друзей девушки переезжают на карантин! Это нормально. Мы же не чужие друг другу люди.
Мама на волнения дочери махнула:
– Нормальные люди за полтора года уже и женятся и детей начинают заводить, а вы все «встречаетесь». Езжай давай! И как все это мракобесие закончится, переезжать обратно даже не думай.
Маша, укладывая свои вещи в большую матерчатую сумку, сказала без лишней осторожности:
– Ты же вкурсе, что нужна ему только чтобы кувыркаться и харчи варить?
Варя достала свой чемодан и неуверенно возразила:
– Ну мы же и правда давно встречаемся, – она стала ходить по комнате, изредка выхватывая из жилого пространства книги и одежду, – Я смогу спокойно учиться, буду спать в тишине… Если останусь здесь, не смогу выходить даже в магазин…
Маша как будто пожала плечами, но смотрела в глаза соседке дольше обычного.
Опустевшую банку Варя несет до урны и, проводив взглядом любимый отрезок реки, идет к парадной. Она успокоилась и уже не сможет толком объяснить из-за чего именно поругалась с парнем.
В квартире Димы она бывала и раньше. Все здесь вполне знакомое. С соседями, конечно, широко улыбаясь, Варя не здоровается. Но и в трех одинаковых домах вдоль Малоохтинской набережной уже не заблудится.
Ключ входит тихо, еле слышно. Варя поворачивает его дважды, переступает порог. Слышится чье-то мерное бормотание с громкими перебивками: Дима смотрит какое-то видео на Ютубе. Из-за шкафа, отделяющего «прихожую» от основной комнаты, его не видно. Варя снимает куртку и ботинки, выходит из укрытия.
Маленькую однокомнатную квартиру родители Димы переделали в студию и отдали сыну. Он поставил у окна шкаф, полутороспальную кровать, а напротив – телевизор. У круглого стола, перед кухонным гарнитуром, столпились аж шесть стульев, к Диме часто приходят друзья. Больше парню ничего не было нужно. Да ничего больше и не вместилось бы.
Варин чемодан стоит у шкафа. Одной выделенной полки не хватило и часть вещей девушка хранит в нем. Тетради и книги теснятся на двух коротких узких подоконниках.
Дима лежит на кровати, заложив под голову руку, в другой – держит пульт. Ставит видео на паузу.
– Будем снова собачиться? – спрашивает он.
Варя устало машет рукой:
– Можем просто забить?
– Всегда можем, – отвечает Дима и, широко улыбнувшись, немного сдвигается, освобождая место на кровати.
