На столе лежала открытая тетрадка. К авторучке подползал солнечный зайчик…
Людочка бродила по комнате, заложив руки за спину и с отчаянием, а то и со злостью косилась на чистый лист. Сердце казалось упругим, горячим и переполненным… Но первые, такие необходимые и уже, казалось бы, витающие в воздухе стихотворные строчки, все равно не приходили.
«Я не могу сказать «прощай»… Я не могу поверить в это… – рой мыслей в голове был похож на ураганчик. – Слова усталого поэта… Нет, сонета… Нет-нет!.. Моя тяжелая карета….»
Людочка нервно прикусила губку.
«При чем тут карета?! – она на секунду остановилась. – Чушь!»
Молодая женщина на мгновение представила себя печальной принцессой. Образ казался довольно милым и привлекательным. Но внутренний настой, слишком резкий, рождающий слишком стремительные чувства и слова, мало гармонировал с печальным и меланхоличным личиком венценосной особы.
Людочка подошла к окну.
Муж Ленька полол огород. Дачный участок, освещенный веселым утренним солнцем, сиял как сцена перед премьерой. Но в прелести наступающего дня не было ничего бутафорского и искусственного. Мир был свеж, прост и чист.
«А сказать «прощай» кому? – Людочка потерла щеку. – Леньке, что ли?!»
У Леньки была широкая спина борца. Упругие мышцы чуть вздрагивали под загорелой кожей в такт ударам тяпки.
«Слон несчастный!..» – не без укора подумала Леночка и вернулась к столу.
– Ты что?..
– Я это самое… Я воды попить.
Под тяжестью Ленькиных шагов чуть поскрипывали половицы.
– Хорошо, только не мешай мне.
Людочка что-то быстро писала. Она разговаривала с мужем, не поднимая головы.
Ленька, не отрываясь от кружки с водой, покосился на часы. Стрелки показывали половину двенадцатого.
– Жарко уже… – как бы, между прочим, сказал Ленька.
– Что? – сухо спросила Людочка.
– Жарко, говорю…
– Да.
– К вечеру закончу с огородом. А потом крышу на сарае поправить нужно.
– Да.
– А еще… Это… Ну, в общем…
– Да! – резко оборвала Людочка.
Ленька потоптался на месте.
– Что, «да»?.. – не уверенно переспросил он.
– Не мешай мне, пожалуйста!
Склонившееся над тетрадкой лицо жены было удивительно красивым и в тоже время бесстрастным, как лицо врача.
– Да я ничего… Пишешь, значит, да? – Ленька смутился. – Ладно, с огородом я сам справлюсь.
Голос Леньки вдруг стал виноватым. Он тихо закрыл за собой дверь…
«У ангела болели зубы,
Ни Бог, ни черт, никто, ничто
Ему – увы – не помогло
Иль помогало сделать хуже…
Больной в раю едва ли нужен
И за скандал, в конце концов,
Был сброшен ангел с облаков.
Изгнанник рая!.. Но обида —
ничто в сравнении с судьбой,
Не щеку жжет зубная боль,
А сердце, душу, кожу, крылья!
От боли ангел весь вспотел
И вдруг на чей-то дух печальный
(Чужой, возможно нелегальный)
Больной щекой он налетел…
Людочка откинулась на спинку стула и самодовольно улыбнулась.
Строчки рождались уже сами собой и почти не требовали усилий. Они приходили ниоткуда. Какой будет следующая, Людочка искренне не знала…
Такого рева не слыхали
ни ад, ни рай, ни небеса:
«Молись, проклятая душа!!..
Молись и знай,
Что всех мук ада,
как искупленья, как награды,
Тебе не видеть никогда!»
Боль успокоилась немного
И ангел выдавил: «Ты чья?!..»
Пауза получилась хотя и легкой, но продолжительной.
Встряхнись же, жалкая душа!
Или тебя встряхнут за шкирку,
Встряхнут, да так, что станешь дыркой
От всемогущего перста…
Авторучка снова замерла… Но только на пару секунд.
И перепуганная насмерть
Размахом крыл – едва жива —
Лепечет тоненько душа:
«Поэтова я, господин…»
«Ха-ха-ха!..» – едва ли не сказала вслух Людочка.
Дурак не может быть один!
Он вечно трется где-то рядом
Хозяйскую мозоль блюдя…
И да хранит его судьба
От благости вдруг ставшей ядом…
Нинка Федорова полола огород в купальнике. У нее было большое сильное тело и красивая грудь. Грудь едва помещалась за узкой полоской лифчика.
«И как он только не треснет, лифчик этот?!» – подумал Ленька.
Особенно остро подобные мысли беспокоили Леньку, когда соседка нагибалась к земле.
– Ленька, слышь!..
Погода назад Нинка развелась с мужем. Женское одиночество сделало ее смелой и простодушной. Особенно в общении с Ленькой.
– Ленька!..
– Ну?
– Жена твоя где? Опять стихи пишет?
Нинка стояла, опираясь на тяпку, и пристально смотрела на Леньку.
Ленькин взгляд снова уткнулся в полоску ткани на женской груди.
– Обед она готовит, – соврал Ленька.
– Вкусный, наверное?
– Кто?
– Ни кто, а что. Обед.
Ленька промолчал.
– Ленька, скажи честно, жрать хочешь? А то пойдем, накормлю.
Полуголая, уже успевшая вспотеть от работы, Нинка была похожа на булочку с маслом. Ленька вдруг почувствовал, как его «мужское начало» огнем обожгло низ живота.
– Нет, спасибо…
Ленька отвернулся. Он с силой, почти не разбирая где сорняк, а где картошка, заколотил тяпкой по земле.
– Дурак ты, Ленька!
Ленька сжал зубы и едва не кивнул головой в ответ.
Людочка торжествовала… Она ерзала на стуле и боялась отстать от убегающих, торопливых строчек.
… А где же ангел?
Здесь!
Но в гневе он черен стал
И жуткий лик
Испепеляющее велик,
Как молнии в гневливом небе.
Да кто же рифмок не изведал?!
Тоскливо-кислое вино —
Слова, рожденные бездельем,
Но боль зубная – вот похмелье!
Мысли опережали возможности их изложения. Строчки «…Не челюсть – сердце боль свела, Ах, рифмы – серая тоска!..» не находили себе места.
Ленька вошел в комнату тяжелым, командорским шагом.
Широкая ладонь легла на плечо Людочки.
– Леня, ты что?!..
Властные руки потащили ее в спальню.
– Обалдел, да?!
Леня страстно сопел и молчал. Людочка отчаянно отбивалась, не выпуская из рук тетрадки и ручки. Вскоре лицо мужа стала похоже на разрисованную физиономию индейского вождя решившего объявить войну всем соседям.
– Уйди, идиот, а то убью!
Людочка укусила мужа за палец.
Ленька тихо охнул. Он оставил в покое женщину и сунул палец в рот.
– Нашел время!.. – Людочка заплакала. – Уйди!
Ленька стоял посреди комнаты – огромный и неуклюжий.
– Ну, чего уставился?!
– Я это самое… – в голосе мужа слышалось откровенное раздражение. – Я есть хочу!
– Вот и иди на кухню!
Взгляд Леньки споткнулся на разгневанном лице молодой женщины. Слезы делали его чужим. Людочка протяжно всхлипнула и по детски вытерла нос ладонью.
Леньке стало чуть-чуть стыдно – соблазнительный и полуголый образ соседки Нинки сразу же померк. Инстинкт уступил место сомнению.
На кухне Ленька нашел хлеб, колбасу и стакан остывшего кофе. Ленька ел, не чувствуя вкуса, и смотрел в окно. Когда соседка Нинка, наконец, направилась в сторону своего дома, Ленька облегченно вздохнул. Он на цыпочках прошел по залу. Людочка спряталась в спальне, но Ленька даже не взглянув в сторону запертой двери.
