ГЛАВА 1, прошлое - Мардол
{3036 год по единому летоисчислению Мелонты}
Я не верила своим глазам, не могла поверить. Лефлан… Они взяли Лефлана… Глаза, которым не хотелось верить, отмечали всё: связанные за спиной руки, порванный мундир, кровь на рукаве, разбитую скулу, сине-чёрное мерцание костолома на ногах… Мозг, глазам верить не желавший, информацию тем не менее принимал, оценивал и искал выход. Синее – это хорошо, вода меня слушается, с красным было бы тяжелее. Конвоиров двое, снять одновременно «костолом» и их обоих не смогу, не успею, значит, убирать того, который со стороны здоровой руки, и пережигать верёвку, вторым Леф займётся сам, пока я займусь заклинанием. Потом… Потом мы уже будем вместе, прорвёмся.
Принять решение и составить план – сделать половину дела. Решение я приняла, план приблизительно набросала, составить точный в такой ситуации – задача, практически, невыполнимая. Теперь успокоиться и вперёд. И лицо. Не забывать держать лицо. Они не должны понять, кто я, что собираюсь сделать. Подобраться поближе. Вот так: извиниться перед ухмыляющейся старухой… извиниться, а не вбить ей ухмылку в оставшиеся зубы… отпихнуть тощего сопляка… нашёл время по карманам шарить орочий сын… увернуться от расставленных лапищ нетрезвого вояки и глупо хихикнуть… и не влепить в пьяную морду ни заклинанием, ни кулаком… обогнуть этих… обойти тех… Есть!
Позиция нашлась не идеальная, скопление народа ограничивало пространство манёвра, но оптимальная из возможных, от патруля отделяло приличное расстояние, а Лефлана должны были провести достаточно близко… Должны были и не провели, не дошли десяток шагов до плановой точки. Леф увидел меня, остановился, едва уловимо качнул головой, запрещая вмешиваться. Один из конвоиров толкнул его в спину, второй замахнулся прикладом. Не тот, которого я собиралась нейтрализовать, но уже как есть, сам себя выбрал. Хотя… Стоял он удачно, в нужном месте. Лишь бы Лефлан правильно сориентировался.
Огненный шар полетел в ненавистную форму Киллитенса, не прямо, по касательной, я потеряла три секунды на расчёт траектории, но одним ударом решила две задачи: солдат покатился по земле, сбивая пламя со вспыхнувшей одежды, Лефлан успел подставить руки под огонь. О том, насколько он обожжётся, я старалась не думать, ожоги вылечить можно, вернуть жизнь – нет, а лучшего боевого мага армии противника в живых не оставят. Так что, не думать, не отвлекаться, выплетать из «костолома» синие струны воды и размывать ими черноту, пока эту дрянь не активировали, на сломанных ногах далеко не убежать.
Я успела снять заклинание, перемахнуть ограждение и добежать до Лефлана. И Леф успел, смог отобрать у второго конвоира «Стим-М» и вырубить его самого, осталось уйти с площади. Совсем мелочь, уйти с площади, полной горожан и солдат Киллитенса. Но мы теперь вдвоём, мы сможем. Вдвоём мы сможем всё…
– Незачёт, Эргон. Пересдача через три дня, завтра предоставить отчёт с развёрнутым анализом ошибочных действий.
Я ещё была там, в оккупированном Остдоле, в азарте надвигающегося боя, с первым комплектом готовых сорваться с пальцев заклинаний, и ни голосу капитана Сартара, стирающему гомон толпы и хлопки выстрелов, ни лицам ребят из нашей группы, возникающим вокруг, ни полупустому полигону, замещающему картину городской площади, там места не было. В реальность я возвращалась тяжело. И как несколько минут назад не могла поверить в происходящее, так не верила и сейчас. Мне нужно было убедиться, что война, оккупация и плен Лефлана лишь ментальное моделирование вероятностной ситуации. Мне нужно было увидеть Лефа, живого, здорового и свободного. Немедленно.
Немедленно не вышло, пришлось ждать окончания занятия, с полигона меня не отпустили, а если бы и отпустили, в аудиторию группы Лефлана не пропустили бы. Дисциплина в закрытой школе Министерства внешних вопросов Тугдоланта ненамного отличалась от армейской. Само МВВ на две трети состояло из бывших и действующих кадровых военных, а прав и возможностей имело больше, чем непосредственно Военное министерство. Впрочем, может, нам это только казалось, из своеобразной гордости за структуру, в которой предстояло когда-то работать.
Тесты на действия в различных ситуациях с ментальным моделированием самих ситуаций в нашей программе появились в этом году вместе с их преподавателем капитаном Чаршоном Сартаром. Кроме звания и имени никто о нём ничего не знал. Догадывались, конечно, что разведка и, скорее всего, агентура долгой консервации, и вместе с этим догадывались, что никогда не узнаем, насколько верны наши догадки, как и его настоящие имя и звание.
Капитан был красив, неприступен, вечно хмур и крайне требователен. Дружно влюбившиеся в него девчонки пересмотрели своё отношение уже через три месяца, когда закончилась вводная часть и началась практическая. Первые тесты завалили все без исключения и все без исключения прошли через первый анализ допущенных ошибок, проведённый им лично. Без церемоний, без малейшей жалости, невзирая ни на какие наши моральные страдания, и всё с тем же непробиваемым хмурым спокойствием. После его разбора чувствовали мы себя… Лучше не вспоминать. Вторым разбором урок он закрепил и закрепил ещё сильнее, переведя всех на самостоятельный анализ собственных пролётов, пересдавать который можно было бесчисленное количество раз, пока не вылавливались все упущения. Единственная уступка, на которую иногда шёл капитан Сартар – сообщить число ошибок, тогда хоть было на что ориентироваться. Мне на эту уступку не повезло ни разу.
***
– А я тебе говорю, он придирается! Мне его «Незачёт» уже во сне снится. Не могу больше, всё, предел. Я уйду из школы. Это же за Гранью, такие испытания… Леф, за что?
– Знаешь, за что. Думай, что говоришь.
На присланную Лефланом тетрадь, хлопнувшую меня по макушке, я обиделась, хотя он был абсолютно прав, Грань упоминать не стоило, тем более, в таком ключе… ни в каком ключе не стоило. Обычно за мной этого не водилось, ни таких упоминаний, ни обид, просто нервы не выдержали. Сегодняшний тест был слишком… тяжёлым, после такого в норму быстро не приходят. От Лефа я не могла отцепиться весь перерыв между его занятиями, в моих моделирование шло последним, и едва дождалась, когда мы доберёмся до лаборатории, где можно выговориться.
– Леф, ты понимаешь, что они мне устроили? Войну! – сказать Лефлану, что центром моделирования был он, я не смогла, я об этом ни вспоминать, ни думать не хотела. – Они мне показали войну, в которой Тугдолант проиграл! Какой к хлиту анализ? – тетрадь шлёпнула меня второй раз, Лефлан терпеть не мог, когда я пользовалась ругательствами. Я это знала, но сейчас меня заносило и сил остановиться не хватало, придавила буйную тетрадку криониловым бруском и продолжила. – К хлиту! Испытания, аналитику, школу… Всё к хлиту! Я ухожу. Кому она нужна, эта школа? Зачем, вот скажи, зачем это всё? Зачем нас готовят к войне? Её не будет. Киллитенсу вломили так, что навсегда запомнят: с Тугдолантом лучше дружить. Они же не глупцы, чтобы опять к нам сунуться. А Тугдоланту война совсем не нужна, мы никогда ни на кого не нападали. Тогда зачем? Зачем это всё? Боёвка, тренировки, оружие… тесты эти… жуткие. Не хочу, не могу больше. Я в обычную школу хочу, с обычными уроками, я хочу «чистюлю» изучать и «красотку», а не «костолом» и «поводок».
