Валерий Квилория - У собачьего древа

© Квилория В. Т., 2012

Всё, что окружает нас – животные, растения, камни, воды и ветры, даже земля под нашими ногами – всё имеет свою особенную душу.

Валерий Квилория – лауреат литературного конкурса «Русская премия» 2006 года (Москва), лауреат Международного конкурса детской и юношеской литературы им. А. Н. Толстого 2006 года (Москва), дипломант Второго Международного конкурса детской и юношеской художественной и научно-популярной литературы им. А. Н. Толстого 2007 года (Москва)

Тот, кто читал повесть «Бунт в тарелке», помнит, что Шурку Захарьева и Леру Стопочкина похитил коробчатого вида инопланетянин по прозвищу Фу-Фью. Поместил в лабораторию и принялся испытывать на них самые новейшие инопланетные приборы, которые до этого даже на космических гусеницах не испытывали. С мальчишками стало твориться нечто невообразимое. У Шурки правое ухо выросло до размеров среднего одеяла. Из-за этого при ходьбе ухо приходилось забрасывать на плечо, как какой-нибудь старинный плащ. А у Леры левый глаз выскакивал сам по себе из глазницы. Только где-нибудь раздавался скрип или шорох, как глаз стремглав летел туда, словно космический спутник. При этом Лера видел им так же хорошо, как и правым.

Вскоре друзья обнаружили в себе недюжинную силу, я бы даже сказал, волшебную. Но это была не просто волшебная сила, а сила, основанная на строгой научной основе.

– Во всём виноваты инопланетные приборы, – говорил Шурка. – Стоит мне теперь посмотреть на предмет, как я сразу же вижу его внутреннюю структуру. Вижу молекулярную решётку, расположение атомных связей. Вижу, как эти молекулы разложить на атомы, переставить и сделать из одного вещества совершенно другое.

В общем, приятели оказались такими продвинутыми, что могли запросто становиться невидимыми, проходить сквозь стены, превращаться в самые разные предметы и даже путешествовать во времени. Осознав свои необычные способности, мальчишки угнали летающую тарелку и вернулись в родной городок. Но через некоторое время Фу-Фью их нашёл. Коробчатый инопланетянин попытался вернуть летающую тарелку, а из друзей вновь сделать подопытных кроликов. Тогда Шурка с Лерой удрали от него на 220 лет в прошлое (повесть «22 шага против времени»).

В 1876 году они познакомились с крепостной девушкой Варей Лозович и её семейством, которому грозила гибель.

Спасая Лозовичей, Шурка назвался князем Александром, а Лерка – графом Леркендорфом. После череды захватывающих приключений мальчишки отправили Варю вместе с её семьёй в наше время, где недавние крепостные стали фермерами.

Наконец Шурка и Лера вернулись из прошлого. Первым делом они, конечно же, решили проведать Варю Лозович. Вот тут-то и начинается новая повесть. Итак, вперёд по строкам очередной невероятной истории.

Шурка забросил рюкзачок за спину, Лера подхватил портфель, и они бодро зашагали по улице. Не прошли друзья и десяти метров, как впереди соткалось из воздуха нечто зелёное. То ли бревно, то ли… Лера подошёл ближе и обомлел – посреди дороги лежал громадный крокодил. Неожиданно рептилия встала на задние лапы и широко раскрыла свою зубастую пасть. Окончательно напуганный Лера схватил Шурку за рукав. В ту же секунду неведомо откуда явилась большая лохматая собака. Вцепилась в крокодилий хвост и отгрызла его в два приёма. Крокодил от негодования клацнул зубами, пытаясь укусить собаку. Но не тут-то было! Собака вооружилась отгрызенным хвостом, как дубиной, и принялась лупить крокодила по его плоской голове.

– Эй! – крикнул Шурка, которого Лера по-прежнему судорожно дёргал за рукав. – Ты чего трясёшься?!

Лера помотал головой – видение исчезло.

– Ёлки-палки! – посмотрел он на Захарьева. – Ты видел?

– Ничего я не видел, – пожал плечами Шурка.

– Мне только что такое показалось, прямо жуть!

Шурка внимательно осмотрел место видения.

– Наверное, прорыв во времени, – предположил он. – События из параллельного мира.

– Странный какой-то мир, – поёжился Лера.

Оглядываясь и прислушиваясь, друзья пошли дальше. Идти было недалеко. Фермерское хозяйство Лозовичей располагалось в десяти минутах ходьбы от городка.

За новыми тесовыми[1] воротами возвышалась просторная и светлая изба. На хозяйственной половине двора стояло несколько обширных амбаров и сараев. Да и сам двор был широк и весь от начала до конца обнесён высоким прочным плетнём[2].

– Ничего себе Никифор Ворсанафьевич хоромы отгрохал! – покрутил головой Лера.

– Настоящий хозяин, – улыбнулся Шурка и показал на железный молоток, висящий на калитке вниз головой.

– Зачем он тут? – не сразу понял Лера.

– А чтобы постучать можно было громко.

Шурка взялся за молоток. В ответ на стук во дворе раздалось собачье тявканье. Следом на крыльцо вышла крепкого сложения девица. Такая дородная, что прямо кровь с молоком.

– Кто это? – удивился Лера.

– Может Варина старшая сестра? – наморщил лоб Шурка.

Увидев их, девица радостно всплеснула руками.

– Князь Александр! – закричала она. – Граф Леркендорф!

Выбежала со двора, схватила друзей в охапку и так стиснула, что у них кости затрещали.

– Вы чего?! – вырвался первым Лера. – Что мы вам такого сделали?!

– Так можно и рёбра переломать, – сердито одёрнул пиджак Шурка.

Незнакомка, глядя на них, откровенно смеялась.

– Чай не признали? – спросила она и сокрушённо покачала головой. – Эх, барчуки. Коротка ваша память.

– А где Никифор Ворсанафьевич? Где Варя? – покосился на неё Шурка, силясь вспомнить, кто же такая эта богатырского сложения девица.

– Да ведь я Варя и есть! – вновь всплеснула руками незнакомка.

– Как Варя? – оторопел Шурка.

– Вы для Вари какая-то совсем большая, – заметил Лера.

– А вот не ведаю, где ваши благородия столь времени пропадали, – развела руками девица. – Мы, почитай, четыре года туточки хозяйствуем да всё вас поджидаем. Полагали уж, что де пропали барчуки, как есть пропали. А вы, здрасте! – живы-невредимы. Рады вас видеть, – поклонилась она.

– А на фотографии ты старая, – Шурка достал из кармана

вчетверо сложенную газету и поправился, – в смысле, как раньше, маленькая.

Увидев газетный снимок, большая Варя опять рассмеялась.

– Да ей в обед сто лет!

– Как сто? – растерялся Шурка. – Газета свежая.

– Я про фото сказываю. Батя наш как узнал, что сие такое, так запретил нам обличье запечатлевать напрочь.

– Почему?

– Грех это. Да и сглазить могут, ежели образ сей к худым людям попадёт.

– Выходит, – посмотрел Лера на друга, – они на четыре года раньше точки отсчёта[3] попали?

– Выходит, – сокрушённо вздохнул Шурка. – Надо было их из сада отправлять. А так большой разброс по времени…

– Заходите, гости дорогие, – отступила в сторону бывшая крепостная. – Ныне, правда, посевная – все в поле. Одна я по хозяйству управляюсь.