Солнце не восходит уже несколько дней, и жителей охватывает паника. Боюсь, если богиня Солнца и само светило не вернутся, знакомый нам мир еще глубже окунется во мглу.
Письмо адмирала Лианда королю Бриону, 1-й год проклятия
Мало кто ведал, что ночь способна говорить.
Еще меньше тех, кто знал, как ей ответить.
В тот миг она меня поддразнивала. От завываний ветра и света кроваво-красной луны волоски на шее встали дыбом, а багровый ореол послужил предзнаменованием мучительной скорби, которая вскоре проникнет в меня и осядет в груди.
Из горла вырвалось ругательство, заглушенное неустанным храпом Лиама в нашей общей комнате. Ничто не способно разбудить этого мальчишку, даже моя самая красочная брань, от которой у матери краснели уши.
Утро уже почти наступило, сквозь треснувшее окно доносилось характерное щебетание звездокрыла. Некоторые считали звездокрылов шпионами богов, я же верила, что они всего лишь птицы, не более того.
Один из них запрыгнул на подоконник, его черные перья переливались фиолетовыми крапинками, а пушистый низ брюшка выделялся ярко-синим оттенком. Звездокрыл уставился на меня темными глазами-бусинками, прежде чем протянуть свою мелодичную песню и взлететь.
По всей видимости, я не достойна того, чтобы за мной шпионили.
Я вновь обратила взор на колени, где рукой в перчатке сжимала любимый кинжал.
Поворачивая рукоять, я проклинала Рейну, нашу дивную и потерянную богиню Солнца. Не оставь она нас гнить во мраке ночи, нам бы не пришлось столкнуться с сегодняшним днем.
Лиама бы не забирали. Не они…
Чертовы рыцари Вечной звезды.
Они ворвутся в нашу деревню и увезут всех подходящих парней, заставив их отправиться в проклятые земли – в Туман. Место, куда не осмелится проникнуть ни один смертный. Туман, точно неизлечимый недуг, появился после исчезновения богини Рейны, и с тех пор наш самонадеянный король боролся за исцеление. Посевы гибли, народ голодал, а он все упорнее пытался найти решение. Решение, которое, как ему думалось, можно отыскать там, где расцветает смерть.
Я считала его глупцом.
Надежда – опаснейшая в мире вещь.
– Ты когда-нибудь спишь?
Я поднялась от изголовья кровати, когда Лиам распахнул длинные ресницы, скептически уставившись на меня голубыми глазами в полумраке комнаты.
– Нет, – ответила я, чиркнув спичкой, которую взяла с прикроватного столика, и потянулась к свече. Фитиль мгновенно разгорелся, и Лиам заворчал, когда свет ударил ему в глаза.
– Я уже скучаю по своей кровати, – застонал он.
– Ты все еще в ней, – усмехнулась я, хотя вышло натянуто. Рыжие локоны коснулись щек, когда я покачала головой.
– Который час, Ки?
Несмотря на угрюмое настроение, я не сумела сдержать улыбки. Ки – прозвище, которым одарил меня Лиам, когда был совсем маленьким и не мог произнести мое полное имя, – подходило мне, как прекрасное кожаное пальто, тогда как Киара звучало слишком… ну, не для меня. Женственно и утонченно. Рисуя образ девушки с цветами в волосах, с губ которой слетают прелестные слова. Меня же нельзя назвать ни утонченной, ни красноречивой. Да я и не стремилась быть таковой.
Мой взгляд метнулся к часам возле кровати.
– Около шести.
– Боги, почему люди настаивают на пробуждении в столь нечестивый час? – Лиам плотнее натянул на себя покрывало, запеленавшись, словно новорожденный.
– Других слов я от тебя и не ждала. Ты бы так весь день и провалялся в кровати, если бы я не заставляла тебя поднимать зад. – Промчавшись по холодным доскам, я с вызывающей ухмылкой запрыгнула на его матрас, отчего пружины подо мной протестующе заскрипели.
– Ки! – возмутился Лиам, его тощее тело оказалось в ловушке под моим. Он на фут выше моих пяти футов двух дюймов[1], но недостаток роста я с лихвой компенсировала крепкими мышцами. Мышцами, над которыми непомерно трудилась. О чем свидетельствовали разные синяки и шрамы по всему телу.
– Лиам-м-м-м-м, – протянула я, удерживая брата на месте, пальцами безжалостно щекоча ему бока. – Вста-а-а-а-ва-а-а-ай!
Визг сорвался с его тонких губ, а щеки раскраснелись от смеха. Восхитительно высокие интонации лишь подначивали меня на беспощадные нападки.
– Ки, хватит! Я серьезно! – Лиам смеялся до хрипоты, и вскоре к его смеху присоединился мой безудержный хохот.
– Ты такой зануда, – вздохнула я и отстранилась, чтобы дать ему возможность отдышаться. Стоя на коленях, я посмотрела на брата, стараясь запечатлеть этот момент в памяти. Но как только взгляд упал на его грудь, я замерла.
– Я… прости, Лиам, – сорвался с губ шепот, и вся радость моментально улетучилась из легких.
Грудь брата вздымалась и опускалась напряженными рывками, каждый судорожный вздох сопровождался легким хрипом.
– Все нормально, – он улыбнулся; но от меня не укрылось, как дрогнули уголки его губ.
– Нет, не нормально. Мне не надо было вести себя так беспечно. Только не после того, как у тебя случился еще один приступ пару дней назад.
Дыша с привычной осторожностью, Лиам встретился со мной взглядом и обхватил рукой мою ладонь. Я не ощущала его прикосновений более десяти лет: обтягивающая пальцы кожа перчатки не пропускала его тепло.
– Правда. Я в порядке. Хотя ты все еще заноза в моей заднице.
– И я с удовольствием буду ей, пока ты продолжаешь дышать. – Нахмурившись, я неловко поднялась с кровати брата и разгладила свою простую черную сорочку. Мне действительно следовало быть осторожнее.
– Чтобы загладить вину, можешь сварить мне кофе, – пропел он, окинув меня вновь искрящимся взглядом.
– Ладно. Но только потому, что я чуть тебя не прикончила. – Усмешка тронула мои губы, на что Лиам закатил глаза. И я ничуть не удивилась, что он бросил мне в спину подушку, когда я выходила из комнаты.
На цыпочках прокравшись в кухню, я поставила кипятиться воду на очаг, единственный светильник с солнцепалом внутри отбрасывал медовый отблеск на тонкие деревянные стены. Редкие драгоценные камни, добываемые в горах Райн на севере, излучали золотисто-желтый свет. Каждый стоил пригоршню серебра, и нам посчастливилось иметь такой в нашей скромной обители.