Домой Виктор попал утром, когда приехал из Мейсена, но, не успев даже принять душ, как его срочно вызвали в отдел. Возле отдела стоял БТР. Отдел был забит автоматчиками. Шеф по ВЧ разговаривал с генералом Овсепяном. По лицу Евгения Михайловича и его словам: так точно, товарищ генерал, так точно, товарищ генерал, упустили, не доработали, Виктор понял, что Овсепян распекал шефа.
Через несколько минут в кабинете появился Осташов. Евгений Михайлович выпроводил автоматчиков за дверь, достал лист бумаги из сейфа и протянул Осташову.
– Твой?
Осташов быстро пробежал глазами по листу.
– Не может быть!
Свои актерские способности Евгений Михайлович использовать не стал, поскольку произошедший ночью случай грозил не только Осташову, но и ему в первую очередь.
– Может, – сказал он, даже не выматерившись на Осташова, так как смягчить последствия случая в том плане, который уже разработал шеф, мог только Осташов.
– Два трупа. Муж и жена, а жена еще и беременна. Это же…
Актёрские способности все-таки прорвались. Шеф вскинул руки вверх. Этим он показывал, что там, на верху, все уже известно и нужно побыстрее соображать, как выходить из-под удара, а то, что удар может пройтись по погонам его и Осташова, ни тот, ни другой уже не сомневались.
– Да ведь я только вчера, – начал Осташов, – завербовал его.
– Придержи язык.
Виктор понял, что нужно выйти. Шеф о чем-то хотел договориться с Осташовым. Договорённости шефа и Осташова стали известны Виктору буквально через два часа, но их последствия он запомнил на всю жизнь.
Ситуация была для Виктора знакомой. Кто-то сбежал из части с оружием. Это случалось и при том не редко. От таких побегов страдали, как правило, немцы. Убийств немцев советскими солдатами с использованием оружия было не мало. Советская сторона и немецкая старались их скрыть. Порой это удавалось, но иногда убийство вызывало даже бунт целых деревень.
Местонахождение «бегунка» вычисляли буквально на второй, третий день, поскольку голод заставлял его взламывать магазины или грабить на дорогах. По этим «следам» и находили «бегунка». На его поимку направлялись автоматчики, БТР и даже два, три танка. Привлекались и немцы, но они подставляли под пули не людей, а собак. Овчарок.
Виктор ожидал Осташова, время от времени поглядывая на автоматчиков в БТР. Сидели они молча, сжав двумя руками автоматы. Понимали, что впереди не прогулка.
Из костела доносилась музыка. Штиммель играл на органе, но кроме музыки существовал другой мир, в который нужно было сейчас ехать и выбраться из него можно было либо живым, либо навсегда статься в нём.
БТР с автоматчиками шел впереди. «Опель» с Виктором и Осташовым за ним.
– Ну, сволота, – говорил Осташов. – Я тебе покажу.
Монолог был длинным и жестоким.
– А почему он сбежал? – спросил Виктор
– Да я откуда знаю. Я еще с ним не говорил, но поговорю. Вот сволочь. Два трупа и баба беременная. Два рожка. Шестьдесят патронов. Это шестьдесят человек угробить можно.
Виктор знал Осташова и то, что он нагнетал злость, настораживало его. Осташов умел беречь свои нервы и красавицу жену с длинной до пояса косой.
Небольшой лесок, которых находился возле деревни Хоенляйпиш, находился в оцеплении автоматчиков и БТР.
«Охота, – подумал Виктор, – начинается охота на человека. А если бы вместо того парня, там находился сын генерала Овсепяна? Все было бы также или по-другому?».
Виктор посмотрел на Осташева, который устанавливал пулемёт на бронетранспортёр.
– Осташов, – позвал Виктор, – а если бы там находился твой сын? Или сын генерала Овсепяна? Ты бы тоже устанавливал пулемёт?
– Заткнись, – отрубил Осташов. – Об этом мы с тобой поговорим, когда у нас будет время, а для того, чтобы оно было, я и устанавливаю пулемет. Ты пистолет и автомат на боевой поставь. Лучше будет.
Он соскочил с БТР и позвал майора, командовавшего рассредоточением солдат вокруг леска.
– Немцы с собаками выехали?
– Да.
Немцы в таких случаях привозили дюжину обученных овчарок. Ставили их на расстоянии десяти метров друг от друга и запускали в лес. Стреляй, не стреляй овчарки шли напролом и выходили на стрелка, а что оставалось потом от стрелка, лучше не говорить. Это случалось не раз. Только однажды, когда немцы привезли овчарок, и предложили одному генералу, который прошел всю войну, запустить собак, генерал отказался, сказав: я сам пойду к нему. Пошел, и вывел.
Осташов не нервничал. Он спешил.
– Где эта сволота? – спросил он майора.
– На полянке залег. Все время прямо и выйдете на него.
– Вы с ним переговаривались?
Снова однозначное» да». Чем оно было вызвано? То ли майор устал от нервного напряжения, то ли страх сковывал его мысли, то ли ему не раз приходилось участвовать в таком деле. По крайней мере, то, что сбежавшие стреляли и в своих, ему, видимо, было известно.
– Он что – ни будь, отвечал?
Задав этот вопрос, Осташов отвёл майора в сторону. О чем они говорили, Виктор не услышал, но, судя по лицу Осташова, разговором тот остался доволен.
– А теперь вперед. Поговорим!
Осташев выгнал солдат с БТР, взял автомат у одного и запрыгнул в БТР, Виктор за ним. Реакция Осташова была неожиданной.
– А ты зачем? – заорал он. – Под пулю хочешь. Я сам.
– Только вдвоем, – ответил Виктор.
– Да, на хрена, ты мне нужен, – орал Осташов.
