Небольшое кафе – всего полдюжины столиков прямо под открытым небом – привлекло внимание Сергея не своей непосредственной близостью к спокойной в этот час глади Женевского озера, а тем, что в глубине под навесом он еще издали заметил железную жаровню с торчащими наружу изогнутыми рукоятками кофейных «турок».
«Значит, все-таки «по-турецки», или «по-восточному», – удовлетворенно подумал Сергей. Без этих прессов, сжатий, процеживаний и продавливаний; всего того, что в изобилии предлагалось в барах и холлах пятизвездочного отеля, в котором остановилась их делегация. Варианты «по-венски», итальянские «капучино» и «эспрессо», «гляссе» – он отметал сразу и в общем-то уже смирился, что в этой благословенной Швейцарии не попробует своего излюбленного напитка, а тут такая случайная удача!
Расположившись за ближайшим к воде столиком и дождавшись, пока неторопливый официант поставил перед ним изящную чашечку с благоухающим напитком, Сергей закурил и начал сосредоточенно размышлять: а не заказать ли ему рюмку чего-нибудь этакого… Вот только чего? Выглядеть профаном и невеждой в глазах четырех-пяти посетителей и утомленного официанта не хотелось. На ум, кроме избитого «кофе с коньяком», ничего не приходило, а как раз коньяк-то Сергей категорически не любил.
Наверно, у него даже на лице отразились эти бесплодные муки «питейного» выбора, потому что поднявшийся из-за соседнего столика элегантный господин средних лет сделал пару шагов по направлению к Сергею, вежливо улыбнулся и что-то пролепетал. Даже не вслушиваясь в произнесенную фразу, Сергей лицом изобразил смущенное непонимание, приправленное виноватой полуулыбкой, руками – досадное разочарование, а про себя подумал: «Отвали, немчура, не шпрехаю!» Подошедший продолжал что-то любезно излагать, делая плавные жесты руками то в сторону озера, то куда-то себе за спину, даже положил на столик газету и легонько потыкал в нее пальцем, пока, видно, не осознал бесплодность своих попыток установить даже минимальный контакт с чуждой цивилизацией. Тогда он тоже смущенно, по-доброму, улыбнулся, слегка приподнял шляпу и, плавно отступая, удалился к ухоженному газону, где начиналась по-швейцарски до блеска отмытая каменистая тропинка, ведущая вдоль озера. Сергей провожал эту джентльменскую ретираду легкими наклонами головы, стараясь, чтобы затвердевшие мышцы губ не превратили вежливо-разочарованную улыбку в неприличную гримасу.
Впрочем, воспоминания об интеллигентном швейцарце тут же покинули голову Сергея, как только он задумался о том, как бы это поэлегантней расплатиться за кофе. Но усталый официант оказался настоящим профессионалом: на листочке бумаги, появившемся рядом с пустой чашкой, была четко выведена цифра, устраняющая любое непонимание при расчете. Высыпав на листок пригоршню мелочи, Сергей неторопливо поднялся, кивнул куда-то в сторону заведения и почти торжественно удалился, прихватив оставленную «бюргером» газету. Не из любопытства – читать-то все равно не умел – а от любви к порядку: выбросить в ближайшую урну.
Завтра рано утром Сергей улетал домой, в Москву. Сказка заканчивалась. Самая настоящая сказка. Он, офицер Военно-морского флота России, действующий капитан 2 ранга оказался на международном симпозиуме в Лозанне. Это такой мелкий городишко на берегу Женевского озера на юго-западе страны Швейцарии, что в центре Европы. Кто б его туда пустил-отпустил, будь он хоть адмиралом? Но с международными договорами не поспоришь. Особенно если они приносят его стране многомиллиардные прибыли. А за рубежом глубоко наплевать, какой он военный, да какой у него допуск секретности. Важно, что с недавних пор он возглавляет новый отдел в Инспекции по ядерной безопасности, координирующий и контролирующий практически все работы по приему, транспортировке, захоронению и даже, частично, переработке использованного ядерного топлива и еще кое-каких очень дрянных отходов из этих зарубежных стран на территории России. Конечно, начальников над ним больше чем достаточно, и гражданских специалистов – хоть пруд пруди, но вряд ли кто-нибудь более обстоятельно мог бы ответить на вполне конкретные вопросы западных коллег о фактическом состоянии дел на этом новом поприще.
Вообще, все иностранные заказчики чрезвычайно любили точный учет вложенных ими средств, а тут еще и колоссальный интерес всяких «зеленых Гринписов», друзей диких животных и идейных борцов за выживание человечества.
Поэтому наверху решили: пусть выступит с отчетом начальник отдела Редин, ответит лично на самые каверзные вопросы специалистов и журналистов, а потом уже «настоящие участники» подпишут соответствующий меморандум, обговорят детали и займутся целым ворохом других, весьма значительных, интересных, привлекательных в финансовом плане проблем.
Симпозиум был многодневным, а Сергею Редину отвели на все про все меньше двух суток. Его сольное выступление заняло около часа и еще полтора – ответы на вопросы. Теперь он был свободен. Билеты в Москву лежали в номере отеля, где проходили совещания, а сам капитан 2 ранга совершал свой первый и последний пеший туристический променад вдоль берега знаменитого озера и по вылизанным, но уютным улицам швейцарского курорта.
«А вот и у вас, господа бюргеры, свои проблемы с подрастающим поколением, – подумал Сергей, заметив на одной из аллеек группу молодых людей на роликах и скейтбордах, которые никак не вписывались ни своими экстравагантными нарядами, ни громогласной агрессивностью и задиристостью в строгие правила истинно буржуазной благопристойности. – Сейчас еще закурить попросят и в морду дадут».
Он, вероятно, оказался близок к истине, так как в центре группы возникла какая-то свалка, раздались громкие выкрики, даже без перевода очень напоминающие простой русский мат. Это было знакомо и неинтересно, поэтому Сергей свернул на боковую тропку и вскоре оказался уже на неширокой улице с привычными маленькими магазинчиками в первых этажах жилых домов и сувенирными лавками прямо на тротуаре. Редин поискал глазами урну, куда можно было бы выбросить прихваченную им из кафе газету. Наверно, его оглядывания не так истолковал продавец одного из ближайших лотков, потому что, заступив перед Сергеем на тротуар, начал истово рекламировать свой товар.
Вновь Редину пришлось прибегнуть к жестам и мимике, добавив выражение твердого нежелания что-либо приобретать «на память». Впрочем, даже уличный торговец здесь оказался благовоспитанным и с поклонами, скрестив на груди руки, удалился за свой лоток.
Однако уже через сотню метров, на перекрестке, Сергей вновь столкнулся с «гримасами свободного самовыражения»: его просто атаковала какая-то молоденькая девчушка в очках, уперев ему в грудь тощенькие кулачки с зажатыми в них листовками зеленого цвета и что-то азартно и сердито проповедуя. Сергей покорно взял прокламации, обошел девчушку и фургон за ее спиной, весь покрытый рекламными щитами, и свернул на более широкую, многолюдную улицу, ведущую к центру города. Он возвращался в отель.
