1084 г. со Дня Прозрения
Врата на ту сторону должны были открыться в любую секунду. В ожидании Вихря управляющий нетерпеливо переминался с ноги на ногу и то и дело оглядывался. Не то чтобы он ожидал преследования – Светлый двор позаботился о полной секретности, но осторожность никогда не помешает. Он заглянул в свёрток – в третий раз за последние пять минут. Нервное напряжение не покидало – ещё бы, он впервые за свою столетнюю жизнь был настолько близок к особе королевской крови. Мало того – держал эту самую особу в руках.
Девочка безмятежно спала, погрузившись в фейский сон. Что ж, это к лучшему. Управляющий не имел ни малейшего понятия, что бы он делал, проснись младенец.
Как бы сердечный приступ не пришёл быстрее Вихря. И тут же он облегчённо выдохнул – небеса будто услышали его мысль и решили прекратить его мучения. Картина мира перед его глазами начала искажаться – это означало только одно: через минуту принцесса покинет этот мир, чтобы никогда в него не вернуться, а Управляющий получит повышение, попав в секретариат Светлого двора. Неплохой скачок в карьере. И всё благодаря связям супруги. Фейская кровь – не водица, даже если ты фея лишь на восьмую часть, Светлый двор найдёт тебе применение. Или, как в данном случае, – твоему супругу. Он ещё раз пожелал прабабушке своей супруги вечной жизни в небесных чертогах и шагнул в ворота.
Всего через минуту Управляющий вышел из Вихря, не скрывая довольной улыбки. Задерживаться на той стороне не входило в его планы. Да он и не смог бы – останься он на той стороне дольше, на Родину без малышки он бы уже не вернулся – один из многих недостатков крови простолюдина.
И всё же он герой – спас Светлый двор от распрей и предсказанного Просветлёнными падения, всего лишь сплавив принцессу в мир иной. Кто бы мог подумать, что проблема решится так просто. Он посмотрел на часы – надо было торопиться, сегодня Светлый двор празднует рождение единственного наследника, и он, Управляющий, является одним из распорядителей торжества.
В дверь постучали, и правитель Тёмного двора оторвался от разглядывания приглашения. Светлый двор неподражаем в своём лицемерии – все Фракции знали, что святоши не прочь лицезреть всех демонических представителей в гробу в белых тапках, однако формальности, похоже, у фей в крови.
– Входи, Лерой, – правитель понял, что в столь поздний час его мог беспокоить только давний друг.
– Ваше Темнейшество.
В комнату вошёл высокий – даже выше повелителя – худощавый человек в чёрном одеянии. Он был примерно того же возраста, что и повелитель, и в целом эти двое были чем-то похожи – чёрные волосы завязаны в высокий хвост, карие, немного раскосые глаза – их можно было принять за братьев. Но один из них был правителем Демонических Фракций, а второй его советником – никакого родства между ними не было.
– Что за формальности? Мы вроде как вдвоём здесь.
– Я на всякий случай, – улыбнулся Лерой, – манеры, знаете ли.
– Ты и манеры – понятия, столь же далёкие друг от друга, как я и Светлый двор.
Повелитель снова уселся в своё кресло и предложил советнику сесть напротив него.
– Я так понимаю, вы не примете приглашение? – спросил Лерой, усевшись и взяв в руки конверт с печатью Светлого двора.
– Издеваешься?
– Ничуть. Я просто думаю, что было бы неплохо наконец наладить дипломатические отношения…
– Со святошами? Упаси преисподняя, – рассмеялся повелитель, – но что тебя привело в столь поздний час? Опять звёзды изучал?
– Изучал, – признался Лерой.
– Снова дурные привычки Просветлённых.
– Неправда, Просветлённые видят мир и без подсказок звёзд.
– Хорошо-хорошо, и что тебе сказали звёзды? – полюбопытствовал Император.
– Курс Светлого двора сменился.
– Немудрено – у них же там наследник родился, – пожал плечами Император Дагон.
– Да, но вместе с этим сместилась звезда принца.
– Звезда Лимина?
– Именно, – кивнул первый советник Тёмного Двора, – помните, я говорил, что она влияет на его личную жизнь и, возможно, ему трудно будет уйти от предназначенной ему судьбы.
– Да, вся эта чушь про красные нити, – Император нахмурился, – я помню, и что?
– Она исчезла.
– Что исчезло?
– Нить, как будто кто-то разрезал её, – в свою очередь нахмурил брови Лерой.
– Так это же замечательно!
– Не уверен. Лимину было предназначено стать великим, но вопреки.
– Не очень улавливаю твою мысль, – император встал и подошёл к высокому окну. – Он мой наследник, какие могут быть препятствия его величию?
– Вот именно.
– Что? – повелитель оторвался от разглядывания звёздного неба за окном и недоумевающе посмотрел на советника.
– Теперь нет никаких препятствий.
– Ты говоришь так, будто это плохо.
– Плохо, – Лерой подошёл к окну и встал вровень с Императором, – в этом случае он проживёт не свою жизнь, пойдёт не по своему пути, будет любить не своих женщин. Это может кончиться весьма печально.
– Ты слишком сгущаешь краски.
– Не уверен.
Собеседники какое-то время молчали, вглядываясь в темноту за окном. Наконец, Дагон повернулся к своему давнему другу.
– И что? Это положение звезды теперь никак не изменить?
– Ну почему же? Можно, – ответил первый советник, – через четверть века.
– Ты предлагаешь мне ждать 25 лет, чтобы изменить судьбу моего наследника? – изумился Император.
– Нет, ждать ни в коем случае нельзя. Действовать надо сегодня, иначе упустим окно.
– Почему именно сегодня? – уточнил повелитель.
– Сегодня Врата миров открывались, – сказал Лерой, – надолго, за это время можно успеть что-то сделать в ином мире и вернуться.
– Полагаешь, это связано с изменившейся судьбой Лимина?
– Определённо.
– И что надо сделать? – Император Дагон потёр переносицу.
Он так делал всегда, когда ему надо было сосредоточиться.
– С вашего позволения я сам этим займусь.
– Ты же знаешь, я доверяю тебе во всём, но что ты будешь делать? – спросил Император.
– Приведу всё в состояние равновесия.
– За один день?
– Нет, – ответил магистр Лерой, – за 25 лет.
– Снова твои загадки, – почти раздражённо сказал Дагон, – общение с Просветлёнными очень плохо на тебя повлияло, знаешь ли.
– Если бы не оно, я вряд ли бы смог исправить судьбу вашего сына.
– Значит, через 25 лет? – уточнил повелитель.
– Да, через четверть века всё придёт в норму. Вы даёте свое согласие?
– Ты не оставил мне выбора, не так ли?
