1. Середина мира
Оракул неспешно шел по огромному коридору, скрытому от взора непосвященных под толщей каменных стен. Мимо череды массивных дверей, сделанных из драгоценного сандала, украшенных искусной резьбой и золотой чеканкой, мимо шеренги мраморных статуй, возвышающихся на постаментах по обеим сторонам от дверей. Он едва ли мог сказать, что скрывается в каждой комнате, потому что ограничил свое существование Залом Предсказаний, Залом Для Торжественных Приемов, несколькими комнатами неподалеку, где он ел и спал, да еще бесконечным коридором, где любил гулять. Магические факелы вспыхивали при его приближении и гасли за спиной. Их трепетный свет лишь слегка отгонял неодолимую ночь, царящую в глубине горы.
Вещий старец так много времени проводил наедине со своими мыслями, что давно начал разговаривать вслух, словно обращался к невидимому собеседнику. Вот и сейчас он вполголоса бормотал малопонятные стороннему слушателю слова:
– Опять они ходили, да-да, все повторяется…
Он остановился перед дверью, которая была похожа на соседние как сестра-близнец, нерешительно провел ладонью по золотой лепнине и закрыл глаза. Не желая заходить в комнату, он прибегнул к внутреннему зрению, и теперь, убедившись, что нашел нужное ему помещение, отцепил от пояса единственный ключ. Это был особенный ключ, подходивший к любой двери храма, но только не всякий мог им воспользоваться. Оракул несколькими точными движениями изменил форму ключа и легко открыл дверь, за которой скрывалась огромная библиотека рукописных свитков. Дух, обитающий здесь, выступил из стены и с поклоном приблизился к визитеру, но тот досадливо отмахнулся, и дух поспешил скрыться из вида. В первые столетия своего пребывания в храме Оракул часто посещал это место, он был молод и полон энтузиазма, любопытен и горд сознанием собственной важности, но с течением времени его пыл угас, сменившись ледяным равнодушием. И вот теперь все, что у него осталось, – это воспоминания об украденной жизни.
Оракул подошел к единственному столу, окруженному теряющимися во мраке стеллажами, и склонился над свитком, который он оставил здесь давным-давно. Ничего не изменилось со времени его последнего посещения, лишь толстый слой пыли скрывал текст. Именно его оракул когда-то изучал. Запах спертого воздуха щипал ноздри, перехватывал дыхание не хуже морозного дня. Оракул закрыл глаза и представил снег. Белый простор под низким стылым солнцем, искрящееся серебряное покрывало и падающие снежинки. Это все было так давно и казалось полузабытым сном. Старик смахнул пыль и тяжело опустился на стоящий здесь же стул с высокой спинкой. Дух опять появился, но теперь уже не делал попыток приблизиться, а просто парил неподалеку в ожидании приказаний. Оракул мельком взглянул на него и углубился в изучение лежащего на столе документа. Две свечи по краям стола освещали текст. Едва горящее пламя трепетало от дыхания старца. Оракул щурился и водил пальцем по строчкам. Зрение подводило его, как и магия, царящая вокруг.
«… здесь сосредоточена вся магия, какую удалось собрать, она наполняет воздух и пищу, сочится из камня и поддерживает своды, она защищает от болезней и дарует бесконечно долгую жизнь, такую долгую, что начинаешь верить в бессмертие. Но все проходит, как уходит прилив, как кончается день багряным закатом, и, ты, идущий следом, не пропусти свой день и час …»
Эти строки он знал наизусть, словно их выжгли в уме каленым железом. Сколько было просмотрено и прочитано в попытке понять свою роль. Теперь вся накопленная мудрость давила на плечи, с каждым годом становясь все тяжелее.
Оракул откинулся на стуле и задумчиво пробормотал, словно пробовал слова на вкус:
– Багряный закат, – затем медленно встал. – Убери это.
Легкое облачко пыли взметнулось со стола от его хриплого голоса. Дух бесшумно приблизился, взял свиток и понес на место, а когда вернулся, Оракул уже вышел из библиотеки. Не имело никакого смысла приходить сюда, ответы на вопросы он давно уже получил. Ах, если бы он мог, хоть раз увидеть этот самый багряный закат, насладиться свежим ветром, напоенным ароматами диких трав и цветов. Как давно он не видел звезды, он уже и забыл, каково это, когда над головой не давящий камень, а невесомый простор. Внутреннее зрение не позволяло видеть то, что творится снаружи, за пределами его мирка.
Храм был построен в толще огромной горы. Вернее, гора и была храмом: длинный коридор, больше похожий на лабиринт, пронизывающий все нутро, множество комнат, богато обставленных и бесполезных, подземный сад, состоящий сплошь из каменных деревьев и даже озеро с черной водой в самом центре всего комплекса – здесь было почти все, что нужно. Одно большое заклинание сдерживало магию внутри этих стен, и человека, принявшего на себя бремя прорицателя. Оракул иногда спрашивал себя, от кого он запирает двери, ведь он был единственным обитателем, если не считать всяких подземных тварей. Потолок в коридоре скрывала непроглядная мгла, в складках которой таились невидимые существа. Время от времени оракул слышал над головой странные звуки: шорохи и скрипы, хлопанье крыльев и скрежет, иногда с потолка летели большие перья угольно-черного цвета. Они рассыпались в прах от малейшего прикосновения, смешивались с пылью, устилающей мозаичный пол. Комнаты населяли духи – призрачные субстанции чистой энергии, не умеющие говорить. Старик давно перестал их замечать, постепенно отпуская прошлое. Бесполезный хлам воспоминаний.
Давно-давно, задолго до рождения Оракула большая часть земель оказалась уничтожена вместе с древними городами и целыми народами. Неумолимый океан в одно мгновение поглотил все, что создавалось веками, разом превратившись в ревущего зверя, он заставил цивилизацию с позором отступить. Куда не дотянулись языки вод, пришли ураганы и смерчи, подвластные кучке безумных магов, они разрушили цветущий край до основания, не пощадив никого. Как долго в мире царил хаос, никто не знает.
И все же оставшиеся крохи знания, каким-то чудом удалось сохранить. Уцелевшие люди забыли те высоты, которых некогда достигало человечество, и вновь переживали расцвет общинного строя. Несколько племен поделили оставшуюся часть суши. Прирожденные рыбаки заселили побережье. Они ловили рыбу и добывали жемчуг в морских глубинах, а затем обменивали их на необходимые товары с материка. Охотники заняли леса, построив основательные бревенчатые поселения. Высокие стены надежно защищали их от диких зверей, а железо, полученное от рудокопов, шло на изготовление копий и стрел. В новом мире огнестрельное оружие еще не изобрели. Землепашцы распахали равнины. Немалых трудов стоило вновь приручить быков и лошадей. Одичавшие потомки домашних животных не спешили доверять человеку, как в допотопные времена. На отдохнувшей земле хлеба родились изобильные. Хватало и себе, и другим. Рудокопы выбрали для житья предгорья на юге, где обнаружились залежи железной руды и каменного угля. Иногда находили и самоцветы, которые шли на подношение Оракулу.
