Страна за четверть века с момента обретения независимости существенно изменилась, можно даже сказать – пережила революцию. Или Реставрацию. Прежде всего как общество. Какие-то аспекты общественной жизни изменились более, какие-то менее. Какие-то можно оценить как развитие, иные как деградацию или даже болезнь. Коренной сферой жизни общества чаще всего считают экономику. Это вполне по-марксистски, по-материалистически. Политика обслуживает экономику, но в революционные периоды может определяющим образом влиять на нее. От экономики зависит многое в жизни людей: возможность трудиться, имея базу в виде средств существования либо создавая, творя эту базу, либо пользуясь ею; возможность существовать, будучи нетрудоспособным; возможность не быть обкрадаемым государством, работодателем, вором, мошенником, грабителем и другими любителями отъема богатств людей, пользуясь законом или в обход его; возможность поддерживать свое здоровье, физическое и духовное, в порядке, пользуясь трудом докторов, средствами физической культуры, лекарственными средствами, творениями деятелей искусства, науки, собственным творчеством; возможность учиться, достигать высшего уровня развития и квалификации; возможность растить детей, продолжая тем самым свой род и род человеческий; другие возможности, коих можно востребовать от жизни, столько, сколько в нас родится различных потребностей. И многие из них зависят от экономики.
Попробуем оценить достижения Украины в этом кругу, но в связи с политикой. Есть ли у нас за отчетный период результаты развития в сторону прогресса, стабильности или же деградации? Что-то же мы делали для получения этих результатов? «С экономической точки зрения 25 лет независимости Украины – это глубочайший провал, – говорит директор Украинского института анализа и менеджмента политики Руслан Бортник. – Не знаю в мировой истории такого примера, когда страна из первой „двадцатки“ опускалась бы на 150-е место. Имея атомную промышленность, летая в космос, производя самые современные технологии, Украина превратилась в аграрную страну, причем за очень короткий период». В результате страна оказалась в самом худшем положении с экономической точки зрения, в том числе и среди государств постсоветского пространства. «Украина – единственная страна на территории бывшего СССР, которая через 25 лет независимости не превысила ВВП 1991 года, – уточняет Бортник. – Более того, сегодня ее ВВП не дотягивает до ВВП УССР более 40%».
До распада СССР Украина имела все еще социалистическую экономику с общенародной собственностью на основные средства производства, отчасти с коллективной собственностью в колхозах, с начавшейся приватизацией жилья, с элементами коллективного предпринимательства в виде различных кооперативов. Если говорить обо всем СССР, политический режим однопартийности и диктатура КПСС где-то подхлестывали (военная и космическая отрасли производства), где-то тормозили развитие планового хозяйства. У менеджмента предприятий была слабая заинтересованность в результатах их труда в условиях, когда прибыль не оседала в его карманах, а поступала в доход коллектива или государства. Точнее, государство в лице чиновников-распорядителей делило прибыль по принципу «я себя не обделило?» – отстегивая в фонд развития иногда столько, сколько обеспечивало лишь простое воспроизводство, то есть деградацию или в лучшем случае стагнацию предприятия. Это было скорее похоже на продразверстку коммунизма, чем на продналог НЭПа. Правда, уже появились ростки НЭПа в виде хозрасчета, когда у руководителей предприятий появилась возможность оставлять в фонде потребления больше средств и использовать их по своему усмотрению. Партия и правительство постепенно нащупывали китайский путь развития социализма с развитием коллективного предпринимательства под контролем общества.
В декабре 1978 г. третий пленум ЦК Компартии Китая (КПК) принял курс «четырёх модернизаций»: сельского хозяйства, промышленности, обороны и науки. В это время 80% населения существовало менее чем на доллар в день, две трети взрослых не умели ни читать, ни писать… Через 10 лет был назначен срок исполнения великого замысла Дэн Сяопина: четырёхкратный рост валового национального продукта за 40 лет. Китайцы увеличили ВВП в шесть раз к 2000 г. И сегодня, когда весь мир впал в рецессию, показывают 9—10% роста ВВП.. Для проведения модернизации были проработаны темпы роста, ресурсное обеспечение, области использования госсобственности и мелкого частного бизнеса, подготовка кадров… В плановом сегменте экономики предусматривались жёсткие цены, а в остальных они стали относительно свободными. Сегодня тарифы, цены на потребительские товары и средства производства – на 90% рыночные.
Развитие советской экономики тормозили следующие факторы: 1) низкая материальная заинтересованность руководителей и ИТР в результатах их труда и производственных успехах предприятия. Прогрессивка не обеспечивала прогресса; 2) тотальное централизованное планирование всего и вся, вплоть до помыва в бане. С таким планированием мог бы справиться разве что бог, а никак не ограниченные рамками своего кругозора плановики. Это было бы сложно, даже вооружившись современными компьютерами. Планировать следовало лишь генеральные направления финансирования из госбюджета и крупные госзаказы, оставляя предприятиям игру спроса/предложения и продажу своей продукции, произведенной сверх заказа (если таковой есть). 3) передача прибыли сильных предприятий слабым (дотация), что еще более ослабляло заинтересованность в производственных успехах. Дотация допустима лишь по отношению к заведомо нерентабельным предприятиям, например, горнодобывающим, сельскохозяйственным. Последние, как совхозы, так и колхозы, претерпели настоящий крах именно из-за того, что были оставлены на произвол судьбы, без поддержки научной, технической и технологической, были удушены низкими закупочными ценами. Часто говорят, что в СССР с его общенародной собственностью на основные средства производства и землю, где «человек проходит как хозяин», земля была вроде как ничейная и потому часто пребывала в запустении. Людям, которые обитали на ней, была безразлична. Парадокс: хозяин страны не демонстрировал хозяйского к ней отношения. А вот, дескать, если отдать землю в частные руки – это будет панацеей. За своим личным хозяин смотрит в оба (своя рубашка ближе к телу), а на государственное ему наплевать. Скорей всего, дело в том, что «хозяин» земли от этого своего обладания ничего не имел или думал, что не имел. Распоряжалось землей государство, то есть чиновники, а как они это делали и в чьих интересах, на поверхности не лежало. Народ, забитый памятью о страшных репрессиях, не очень рвался осуществлять контроль «снизу». Институт народного контроля был поэтому недостаточно развит. «Номенклатура», то бишь партийная и чиновничья элита, вообразила себя хозяином государства, а не наемными работниками, слугами народа. Как следствие, «кое-где у нас порой» процветало головотяпство, волокита, умственная леность, безинициативность, было, хотя и не в таких размерах, как сейчас, взяточничество. Побаивались, будучи все-таки членами КПСС – «ума, чести и совести нашей эпохи» – да и наказания были серьезными, вплоть до расстрела. Попытки приплетать сюда вопрос частной собственности на землю, надо полагать, несостоятельны. Земля была раздаваема в бессрочное наследуемое пользование, и это мало чем отличалось от владения. В Китае земля в общенародной собственности и вроде ничего страшного.
