Тамара Левашова - Улыбашки от Наташки

Улыбашки от Наташки

незабудками цвели,

в голубень свою вели

и хихикали в ромашках.

Улыбашки разлетелись

пухом одуванчиков,

заразили мальчиков,

на скамью уселись.

На скамье бабуси

тренькают, щебечут,

языками «чешут»,

сущие ягуси.

Ртом беззубым щерятся,

словоблудьем мерятся,

только улыбашки

прямо от Наташки

на беззубых сели,

бабушки запели

про весёлых гусей,

что жили у бабусей.

Молодец Наташка —

цветик улыбашка.

Шёл по лесной дорожке

маленький муравей,

перебирая ножки,

чтобы дойти скорей

до своего вигвама,

где братцы его живут,

где ждёт его лучшая мама,

и птицы совсем не клюют.

По тропке давно протоптанной

наш муравьишка спешил,

в комзольчике в дырках, штопаном

был бесконечно мил.

Его повстречала случайно,

села на мшистый пень,

А он укусил нечаянно —

маменькин баловЕнь.

Зудит моя пятая точка,

чешусь, как блохастый кот,

а муравьишка-крошка

ползёт себе и ползёт…

Он пахнет молоком,

он пахнет детством —

как это далеко

и болью сердца

он стал давно,

он стал душою,

лучом в окно

блеснул любовью.

Он нервом стал,

как провод с током,

меня позвал

назад, в далёко…

Туда, где слёзы

не льются утром,

туда в берёзы,

что перламутром

своим ласкали,

сплетая косы,

туда, где ждали

радуг росы.

И я шагаю

ему навстречу,

и я вплетаю

в причёску ветер.

Он так прекрасен

и наивен,

он мир украсил

звёздным ливнем.

Он шёпот детства,

он ребёнок,

он радость сердца —

пострелёнок.

Чем дальше, тем страшней,

как в сказке.

Толкали все его взашей

без ласки.

В чулане пыльном он один —

царёк мышей.

Для них он власть и господин:

прячь малышей!

Он чёрный и зловредный кот,

усища, как антены,

он горло всем перегрызёт

и вскроет вены…

Но мышь не пряталась, пища,

не в страхе билась,

глаза зелёные ища,

в кота вцепилась.

И по стене, как гобелен

повисла шерсть.

Кот в миг от страха поседел —

мышей не счесть…

И дверь закрыта: не удрать,

спасите, люди,

не буду больше рвать кровать,

послушным буду!

Берёзки пыльцу

распылили туманом,

липнут к лицу

золотые румяна.

Носик припудрен

пыльцой ароматной,

очень не дурен

запах приятный.

Пчёлы хлопочат

в каштановых свечах,

ноздри щекочет

тополь под вечер.

Бабочки кружатся

в сказочном танце,

кошечки тужатся,

котяры засранцы,

брюхатят бездомных,

брюхатят обильно,

в глазах же огромных

отчаянье видно.

Им не любить

своих маленких крошек,

пришёл их убить

человек нехороший.

И только берёзки

им дарят пыльцу,

кошкины слёзки —

позор подлецу.

Май разгулялся,

в буйстве трав,

головку томно приподняв,

озолотившись солнца бликом,

испуганный орлиным криком,

цыплёнок скинул кожуру,

и ну носиться по двору.

За ним вприпрыжку квочка-мать…

Да где там-кроху не догнать.

А он купаться влез в песок:

пищит от туда голосок.

Мой милёнок-пострелёнок,

вылупился из пелёнок,

и давай пищать-птенец!

Сразу слышно: ОН МАЛЕЦ!

Я же жёлтая цеплюха

обрасти успела пухом,

кашу пшенную клюю,

но уже его люблю.

Будет мой Петюнчик страстным,

и цветастым, и горластым.

Будет, если коршун злющий

не заглянет в наши кущи.

Посмотри вокруг себя:

светит солнышко любя,

веселятся лягушата,

льётся дождик из ушата.

Вот и муравьишка шустрый

выполз, чтобы встретить утро.

Вот чирикают птенцы,

видно, тоже молодцы:

не хотят под утро спать,

и порхает рядом мать,

принесла им червячка,

это только лишь пока…

Что же дремлешь ты, малыш,

просыпайся, полетишь

вместе с мамой в сказку эту,

на дворе давно уж лето!

Вот сижу я за столом,

мама варит суп с котом.

Суп наваристый, духмяный,

пахнет свежею сметаной.

Васька пеночку всё лижет

и к супцу всё ближе, ближе.

Вроде маме помогает,

сам сметану уплетает.

Васька пышным был котом,

зачерпнул супец хвостом,

а потом и сам свалился,

чуть в кастрюле не сварился…

Мама Ваську отогнала,

Жучка Ваську облизала,

мама отдала им супчик,

Васька ещё тот был субчик.

Вышел пышный наш во двор,

тут такой поднялся ор!

Все завидуют, орут:

им бы так свалиться в суп!

Им бы слизывать сметану,

после Васьки есть не стану.

Мышки, кошки,

кошки, мышки

снятся рыженькой малышке.

Сон запутался в кудряшках

рыжей маленькой Наташки.

Улыбается малышка —

мышки, кошки,

кошки, мышки

дружненько во сне гуляют,

сон Наташкин охраняют.

А любимая подушка

обнимает, как подружка,

тихо капают капели,

спит Наташка в колыбели.

Колокольчики звенят,

тоже в сон её хотят.

Щенок купается в лучах,

скользнувшего по шкурке солнца,

и радость в нём весною бьётся,

и косточка торчит в зубах!

Выпал снежок,

рыжий дружок

по снегу катается,

мне улыбается.

Снежной периной

почешет спину.

Мокрющий, хитрющий

и самый лучший!

Весь шерстяной,

весь заводной.

Хвостик колечком,

вроде сердечка.

Март на дворе,

а он в серебре

весеннего снега,

лучится нега.

Не ходи гулять в лесок,

слышишь сладкий голосок

завлекает в чащу леса,

бесовщины там до беса.

Превратят тебя в опят —

много здесь таких ребят.

Зазевались и готово…

На пеньках опята снова.

Слышно по лесу: ау!

Это не тебя зовут?

Но теперь одна дорожка:

прямо грибнику в лукошко.

И поджарят, и съедят,

не пускайте в лес ребят!..

Слезинка в ресницах запуталась,

скатилась в ямочку щёчки.

Слезинка в обиду укуталась

и это только цветочки.

Слёзы рекой пролились,

промокло платье в горошек,

слёзы на Петьку злились,

хотя он такой хороший.

Хотя он смешной и курносый,

в шортах и майке дырявой,

но что-то сказал, несносный,

Наташке, подружке кудрявой.

Он пошутил над рыжею,

веснушки её разглядавал,

детской душой, не выжженной

Наташкины ямочки радовал.

Но слово сорвалось обидное,

в сердце вошло царапиной,

слёзы пролились обильные,

Петька слезами ошпаренный,

взахлёб заревел и сам,

слёзы руками смёл,

размазал их по щекам

и насовсем ушёл…

Плачет Наташка навзрыд —

Петька такой хороший,

слёзы её обид

льются на платье в горошек.

Бежит хорошка

платье в горошек.

Ветер в кудряшках

застрял у Наташки.

Коленки ободраны

но светит короною

солнечный ободок —

васильковый венок.

С глазами зелёными,

солнцем целована

бежит Наташка

в руках ромашка.

бежит и гадает:

кто поджидает?

глазки бесстыжие

веснушки рыжие.

Бежит на лужок

там Петька-дружок.

А Петька пострел

уже загорел.

В шортах и майке

лежит на лужайке.

Смотрит на небо —

давно там не был.

В мечтах с Наташкой

слетал бы пташкой.

Вдвоём там весело

радуга свесилась.

И, словно лесенка,

Наташку с Петенькой

на белую тучку

в ковре-летучке

обоих доставила

да там и оставила…

А им не обидно:

такое видно!..

Солнца лучи

а мама кричит:

слезайте пострелы

каша поспела.

Какая тут каша —

тучки Наташа…

Синее небо

завидуй кто не был…

Радуга росная

всё не для взрослых.

Очнулся Петюнчик,

поправил чубчик.

Платье в горошек,

несёт на ладошке

солнце Наташке

с ветром в кудряшках.

Присели веснушки