Муж с женой были такие ленивые, что и сказать нельзя: дверь с вечера в сенях не запирали на засов.
– Вечером запирай, а утром открывай – одна морока! – говаривали они.
Как-то раз сварила жена кашу, сдобрила маслом. Кашу съели, и говорит хозяйка:
– Я кашу варила, а тебе, мужик, горшок мыть!
– Полно глупости болтать, – отвечает муж, – мужское ли дело горшки мыть. Вымоешь сама.
– И не подумаю, – сказала жена.
– И я не стану, – супротивится мужик.
– А не станешь – так пусть горшок хоть век немытый стоит!
Простоял горшок немытый до вечера. Снова говорит мужик:
– Баба, а баба! Надо бы горшок-то вымыть.
Взвилась жена вихрем:
– Сказала – твоё дело, вот ты и мой!
– Ну вот что! Пусть будет не по-твоему, не по-моему. Уговоримся так: кто завтра первое слово скажет – тому и горшок мыть.
– Ладно, ложись спать – утро вечера мудренее.
Легли спать. Баба на лавке, мужик на печи.
Поутру ни тот, ни другой не встают, лежат каждый на своём месте, не шевелятся, молчат.
Соседи давно коров подоили, и пастух угнал стадо. Соседки толкуют меж собой:
– Чего это Маланья нынче припозднилась? Корову не выгоняла. Уж не приключилось ли чего у них? Надо бы проведать!
Покуда так судили-рядили, одна соседка шасть к ним. Стукнула в окошко раз, другой, никто не отзывается. Она на двор да в избу, благо дверь не заперта на засов.
Вошла и видит: хозяйка лежит на лавке.
– Чего лежишь-то?
А Маланья лежит, глазами по избе шарит, а не шевелится и ответу не подаёт…
Глянула соседка на печь, а там хозяин лежит, глаза открыты, а ни рукой, ни ногой не шевелит и молчит.
Всполошилась соседка:
– Да что это у вас тут деется?!
Кинулась прочь из избы, а на улице заголосила:
– Ой, тoшненько! Ой, люди добрые! Да что это творится-то тут!
И принялась рассказывать соседкам:
– Одна на лавке, а другой на печи лежат, зенками[1] ворочают, а сами не шевелятся и голосу не подают!
Сбежались бабы в Маланьину избу. Глядят то на Маланью, то на хозяина:
– Что с вами? Может, за фершалом аль за попом послать?
Молчат хозяева, будто воды в рот набрали, глядят во все глаза, а не шевелятся и голосу не подают.
Поговорили, посудачили между собой соседки, да не век толочься в чужой избе, у каждой свои дела. Стали расходиться. А одна и промолвила:
– Бабоньки! Негоже их одних-то оставлять. Надо кому-нибудь побыть с ними, покараулить, пока десятский да фершал не придут. Видно, уж не жильцы они, бедные, на этом свете!
Проговорила так, а бабы все к двери да прочь из избы.
– Ой, у меня тесто из квашни уйдёт! – кричит одна.
– А у меня дети малые ещё не кормлены! – спохватилась другая.
– А меня хоть озолотите, не останусь одна с ними – боязно одной-то, бабоньки!
– Ну ладно: уж коли так, делать нечего, посижу с ними я, – проговорила кривая бобылка. – Люди они были хорошие, хоть и ленивые. Ступайте да поторопите десятского. А мне за то хоть вот Маланьин кафтанишко не пожалейте, бабы, отдать. Ей всё одно уже не нашивать…
– А ты не зарься на чужое добро! – вскричала Маланья и вскочила с лавки. – Не тобой справлено, не тебе и носить мой кафтан!
В ту же минуту муж тихонько ноги с печи спустил и говорит:
– Ну, Маланья, ты первая заговорила, тебе и горшок мыть!
Соседки остолбенели, а опомнившись, плюнули да и вон из избы.
У одного бедного мужика не стало хлеба. Вот он и задумал попросить хлеба у барина. Чтобы было с чем идти к барину, он поймал гуся, изжарил его и понёс. Барин принял гуся и говорит мужику:
– Спасибо, мужик, тебе за гуся; только не знаю, как мы твоего гуся делить будем. Вот у меня жена, два сына да две дочери. Как бы нам разделить гуся без обиды?
Мужик говорит:
– Я разделю.
Взял ножик, отрезал голову и говорит барину:
– Ты всему дому голова – тебе голова.
Потом отрезал задок, подаёт барыне.
– Тебе, – говорит, – дома сидеть, за домом смотреть – тебе задок.
Потом отрезал лапки и подаёт сыновьям.
– Вам, – говорит, – ножки – топтать отцовские дорожки.
А дочерям крылья.
– Вы, – говорит, – скоро из дома улетите, вот вам по крылышку. А остаточки себе возьму!
И взял всего гуся.
Барин посмеялся, дал мужику хлеба и денег.
Услыхал богатый мужик, что барин за гуся наградил бедного мужика хлебом и деньгами, зажарил пять гусей и понёс к барину.
Барин говорит:
– Спасибо за гусей. Да вот у меня жена, два сына, две дочки – всех шестеро. Как бы нам поровну разделить твоих гусей?
Стал богатый мужик думать и ничего не придумал. Послал барин за бедным мужиком и велел делить. Бедный мужик взял одного гуся, дал барину с барыней и говорит:
– Вот вас трое с гусём.
Одного дал сыновьям.
– И вас, – говорит, – трое.
Одного дал дочерям:
– И вас трое.
А себе взял двух гусей.
– Вот, – говорит, – и нас трое с гусями, – всё поровну.
Барин посмеялся и дал бедному мужику ещё денег и хлеба, а богатого прогнал.
