Факультет
трансформации никогда не обладал той привлекательностью для адептов, которой
могли похвастаться остальные. Например, если изучать стихии стремились многие,
то превращать живое давалось не каждому. Искусство изменять мир, в частности
материю, постигали лишь самые усидчивые маги, с особым складом ума.
Преобразование чего-либо сопровождалось болью и страданиями. Подчиняясь воле
чародея, мир перестраивался, но его плоть и кровь при этом также подвергались
изменениям. Неважно, придавал ли он форму камню или превращал его в лед, суть в
том, что физическая реальность с неохотой отдавала созданное богами.
Неудивительно, что среди других адептов Университета чароплетства факультет
трансформации пользовался дурной славой.
Теперь
ситуацию ухудшило и то, что маг, похитивший бесценный артефакт «Сердце Ахоры»,
принадлежал к повелителям материи. Известие об этом разлетелось, как летняя пыльца,
заражая адептов и преподавателей нездоровым волнением. Из-за происшествия в
музее ректор ввел на территории ШтУЧКИ комендантский час. Последнее
обстоятельство тоже сыграло немаловажную роль в том, что факультет
трансформации стал негласным изгоем. До драк или оскорблений дело еще не дошло,
но университет теперь походил на растревоженное осиное гнездо.
Как
обычно это бывает, нашлись и те, кто воспользовался ситуацией. Шэдар получила
возможность спрятать книгу на одной из кафедр опального факультета. Они с бесом
устроили убежище в чучеле серого дракона. Чешуя мертвой рептилии поглощала любые
магические эманации, являясь отличным схроном для беглецов — ведь теперь
степной лис знал, что и кого искать. Шорох в очередной раз убедилась в коварстве
Лао: пока она исступленно искала выход из иллюзорного мира, он растянул
магическую сеть над всей территорией университета, вплетая ее в защитный купол.
Птица оказалась в клетке.
Шэдар
не следовало ставить только на Дакасту, она второй раз за полгода поторопилась и
теперь пожинала плоды своей глупости.
—
Что будем делать? — спросил вездесущий бес, который уже помирился с Проглотом.
Тот
великодушно разрешил на себе ездить, и хвостатый наслаждался моментом —
чудовище считало его своим другом, что в будущем сулило немалый куш.
—
У тебя есть предложения? — не особо надеясь на чудо, поинтересовалась Шэдар.
—
Да, есть, — кивнул рогатый, а потом удивил: — Давай сдадимся ректору.
—
Издеваешься? — не поверила ведьма.
—
Как ни странно, нет. — Бес был невероятно серьезен. — Мы тут с Проглотом
подумали и решили, что это лучший вариант.
—
Ну-ка, ну-ка, — не удержалась Шэдар и села на любезно подставленный корень.
В
отличие от беса пень обладал галантностью, никак не вязавшейся с образом
ожившего дерева.
—
Давай сдадимся Лао, — с энтузиазмом повторил рогатый.
Он
звонко ударил копытами по бокам пня, из брюха Проглота раздался характерный
дзинь. Бес блаженно прикрыл глаза и, казалось, забыл обо всем на свете.
—
Ты хоть понял, что сказал? — Шэдар поймала себя на мысли, что у хвостатого
повредился рассудок.
—
Конечно! — Он предвкушающе потер руки и даже прихрюкнул от своей гениальности. —
Смотри, Лао думает, что в книге мы с тобой вдвоем. О малыше-то маг не знает.
Ведьма
окинула «малыша» скептическим взглядом, тот гордо приподнялся на корнях.
—
И? — уже понимая, к чему клонит беглец из пекла, все же уточнила она.
—
Малыш сожрет его! Как там люди говорят: и волки сыты, и овцы целы.
—
Нет! — яростно вскинулась Шэдар. — И думать не смей.
—
Я так и знал, — процедил бес. — Ты все еще любишь этого узкоглазого
интригоплета.
—
Ревнуешь? — усмехнулась Шорох.
—
Да, — честно признался бес. — Ты моя ведьма.
Пень
под рогатым взбрыкнул, и тот исправился:
—
Наша с Проглотом.
—
Ясно, — Шэдар не смогла сдержать улыбку — никогда ее еще не делили столь
искренне. — Давай воспользуемся твоим планом, когда не сработает мой.
—
И что мы сделаем? Знаешь ли, мне надоело сидеть внутри чучела.
Ведьма
тяжело вздохнула и закашлялась. Чтобы проникнуть во чрево дракона, им пришлось
повредить его магическую оболочку, и теперь внутренности рептилии тошнотворно
воняли.
—
Мы подождем, я чувствую: скоро на нашей дороге появится перекресток.
—
И это твой план?! — взвизгнул бес.
—
Успокойся, хвостатый. Чтобы сделать из Проглота оружие, нам понадобится время,
заодно и наши следы потускнеют. Второй раз я лучше подготовлюсь к встрече с
Алой!
Глаза
ведьмы опасно блеснули, бес сглотнул.
—
С чего ты...
—
Не сомневайся, она придет. Используем свое заточение с умом.
Мартинити
Музыка,
танцы, богато украшенный зал, куда пускали лишь в торжественных случаях… А я меж
тем уныло подпирала стену в тени колонн. Казалось бы, отчего не веселиться? Мы
исполнили мечту многих адептов Штатного университета чароплетства Карфаенской империи
— попали на ежегодный бал для избранных. Закрытое мероприятие, куда приглашают только
самых достойных. Тех, кто добился высоких результатов в магическом искусстве,
заслужил право досрочно, до получения диплома, называться мастером либо отличился
особыми заслугами перед империей, что случалось еще реже. Сейчас по дорогому
полу из желтого мрамора скользили ноги будущей элиты Магистрата, и я
чувствовала себя лишней на этом празднике.
Ничего
особенного для страны я не сделала, да и в учебе преуспела не настолько, чтобы
получить от руководства университета официальное приглашение на бал. Вообще, из
знакомых мне адептов здесь присутствовали только Вехель и Кир. Но друзей, в
отличие от меня, не смущал способ, которым нам достались заветные карточки
приглашений. Меня же от веселящихся лиц уже подташнивало. На фоне
старшекурсников я ощущала себя воришкой, пробравшимся в чужой дом.
В
памяти всплыли события, предшествовавшие нашему появлению на торжестве. Право
здесь находиться обошлось дорого… Ногти больно впились в ладони, и я очнулась,
понимая, что слишком крепко сжала кулаки. Нет уж, я буду сильной, мне почти
удалось прогнать мысли о декане факультета боевой магии, а тоску в душе
заменить жаждой знаний. Этот бал так некстати напомнил о прошлом.
За
плечами остался первый семестр обучения в ШтУЧКИ — спасительном убежище от
длинных лап развращенного аристократа, сына наместника моего родного города,
однажды пообещавшего отомстить. И он практически выполнил свою угрозу, став
моим женихом. Теперь столь желанные свобода и независимость померкли из-за
необходимости находиться рядом с Рантаром Асти, сбежать от которого я не могла
при всем желании.
Пять
лет — не самая дорогая плата за счастье. Позади экзамены — все предметы сданы
на «отлично». Кто бы мне сказал в начале года, что это станет самой меньшей из забот?
Стипендию я получила, и вопрос с деньгами решился хотя бы на ближайшее время. Да
и разве могло быть иначе? В последние месяцы после злополучного похода в музей
я с головой ушла в учебу, как безумная, зубрила теорию и практиковалась с утра
до вечера. Посещала все возможные для своего курса факультативы, а потом не
вылезала из тренировочного зала, на радость мастера Трая.
