ДЕТКИ В КЛЕТКЕ. КОЛОНИЯ ДЛЯ ДЕВИЦ
Дети за решеткой. Это про какой—нибудь Освенцим или Саласпилс? Нет, незачем так далеко ехать. Вот под Рязанью есть так называемая воспитательная колония. Там детей окружают колючей проволокой, одевают в колхозные телогрейки, кормят баландой, заставляют работать, а если они заболеют, лечить их чаще всего нечем.
Отсидев, дети возвращаются на волю, к нам. Иные неохотно: там, на зоне, было хоть и невесело, зато в целом сытно и тепло, и к ним были приставлены специально обученные люди, которым до этих детей было дело.
А мы? У нас на воле что? Нужны вам чужие дети с плохими привычками, нехорошими болезнями, без желания учиться и работать на благо общества, без наивности, без трогательности, зато со скорей всего темным будущим?
Тут очень важно вот еще что. Никак нельзя сказать, что сегодняшние российские тюремщики – сплошь черствые и бездушные. Они, напротив, часто совестливые работящие люди, – даром что помещены внутрь государственной машины, которая не дает денег на прокорм детей, но при этом не забывает взыскивать с детских зон налоги – к примеру, на содержание милиции.
И тем не менее… Зоны, в которых держат несовершеннолетних девочек – самое страшное, что я видел в этой стране. Формулировка именно такая: «в этой стране». Потому что когда мучат детей, как—то не очень ловко употреблять слова типа «Родина», «Россия» или там «моя страна».
ЗВЕРСТВА
Для начала надо бы вам рассказать про какие—нибудь нибудь страшные преступления, иначе ж вы себя будете чувствовать обворованными. «Все—таки не за красивые же глазки людей сажают, верно?» – думаете вы. Ну ладно, давайте сперва насчет злодеяний…
– 20 лет читаю приговоры, но про такие ужасы, которые дети творили друг над другом, я во взрослых колониях и не слышал. Такие они совершают зверские убийства, что последние волосы на моей лысине дыбом встают! – признавался мне многоопытный человек – полковник Олег Ананьев, начальник Рязанской воспитательной колонии, о которой и пойдет речь. Преувеличение тут явное разве в том, что до последних волос полковнику еще служить и служить…
– Какие именно ужасы имеются в виду?
– Вот, к примеру, девочка в 15 лет убила соседскую бабушку. Между прочим, при помощи родной внучки этой вот несчастной старушки. Зачем?.. А чтоб купить наркотики для мучимого ломкой любимого брата; сама—то она не ширялась, нет. Она так понимала ситуацию, что ближнему надо помогать любой ценой. Так девочке этой дали 9 лет. Три она просидела на Рязанской зоне, а после уехала во взрослую колонию, досиживать. На прощание девочка нарисовала картину, там женский профиль и на густом синем фоне ворона, которая полощет ленту в красноватой луже – про то, что она кровавая, вы сами подумали, я не подсказывал. Картина висит теперь в кабинете у зоновских психологов, ее показывают посетителям, имеющим интерес к изящным искусствам.
А вот сидит юная симпатичная зечка из Екатеринбурга. Вместе с товарищами по дворовой банде она поймала маленькую девочку, затащила в подвал, забрала ключ от квартиры, из которой после вынесли все, что могли. А девочку—свидетельницу убили.
Или вот еще две подружки сидят, у них похожая история. Затащили с улицы шестилетнюю девчонку и зачем—то принялись душить ее удавкой, и уж наполовину придушили. И убили б, если б мать пленницы не подняла тревогу. Она и квартиру вычислила, колотила в дверь, орала, чтоб пустили. А те две негодяйки отвечали сладкими голосами, что у них никого нет. У матери хватило ума и решимости выбить дверь, так что все кончилось хорошо. Теперь вот эти девицы сидят. Ну, легко их жалеть? Этих – точно ведь нет? А выпусти их – так, небось, опять убивать пойдут?
Я там с отчаянными девчонками заводил беседы про убийства. Они охотно рассуждали:
– Убивать вообще легко! Нож как в масло входит. Легко – особенно от злости если! Вот свинью когда режут, это страшно, ей же горло перерезают, – показывает одна девочка на своей шее, – так горло перерезано, кровь хлещет, а она все бегает. А человек – что? Его не страшно убить…
– Все вы врете, небось, сидите за мелкую кражу, а рассуждаете, – лез спорить я. Одни молчали в ответ и смотрели на меня спокойно, другие оправдывались:
– Ну, мы сами лично никого не резали, но уж знаем: это легко и просто. Точно!
РАЗГОВОРЫ ЗА ЖИЗНЬ
Вообще заключенные довольно легко идут на откровенные беседы. Вопреки довольно расхожему мнению, что зека трудно разговорить, что непросто из него вытянуть рассказ про то, как он дошел до жизни такой. Спроси – все тебе расскажут, ну, слегка только приукрасив.
