Среди прочих трудящихся масс жили два члена государства: нормальный мужик Макар Ганушкин и более выдающийся – товарищ Лев Чумовой, который был наиболее умнейшим на селе и, благодаря уму, руководил движением народа вперед, по прямой линии к общему благу. Зато все население деревни говорило про Льва Чумового, когда он шел где-либо мимо:
– Вон наш вождь шагом куда-то пошел, завтра жди какого-нибудь принятия мер… Умная голова, только руки пустые. Голым умом живет…
Макар же, как любой мужик, больше любил промыслы, чем пахоту, и заботился не о хлебе, а о зрелищах, потому что у него была, по заключению товарища Чумового, порожняя голова.
Не взяв разрешения у товарища Чумового, Макар организовал однажды зрелище – народную карусель, гонимую кругом себя мощностью ветра. Народ собрался вокруг Макаровой карусели сплошной тучей и ожидал бури, которая могла бы стронуть карусель с места. Но буря что-то опаздывала, народ стоял без делов, а тем временем жеребенок Чумового сбежал в луга и там заблудился в мокрых местах. Если б народ был на покое, то он сразу поймал бы жеребенка Чумового и не позволил бы Чумовому терпеть убыток, но Макар отвлек народ от покоя и тем помог Чумовому потерпеть ущерб.
Чумовой сам не погнался за жеребенком, а подошел к Макару, молча тосковавшему по буре, и сказал:
– Ты народ здесь отвлекаешь, а у меня за жеребенком погнаться некому…
Макар очнулся от задумчивости, потому что догадался. Думать он не мог, имея порожнюю голову над умными руками, но зато он мог сразу догадываться.
– Не горюй, – сказал Макар товарищу Чумовому, – я тебе сделаю самоход.
– Как? – спросил Чумовой, потому что не знал, как своими пустыми руками сделать самоход.
– Из обручей и веревок, – ответил Макар, не думая, а ощущая тяговую силу и вращение в тех будущих веревках и обручах.
– Тогда делай скорее, – сказал Чумовой, – а то я тебя привлеку к законной ответственности за незаконные зрелища.
Но Макар думал не о штрафе – думать он не мог, – а вспоминал, где он видел железо, и не вспомнил, потому что вся деревня была сделана из поверхностных материалов: глины, соломы, дерева и пеньки.
Бури не случилось, карусель не шла, и Макар вернулся ко двору.
Дома Макар выпил от тоски воды и почувствовал вяжущий вкус той воды.
«Должно быть, оттого и железа нету, – догадался Макар, – что мы его с водой выпиваем.»
Ночью Макар полез в сухой, заглохший колодезь и прожил в нем сутки, ища железа под сырым песком. На вторые сутки Макара вытащили мужики под командой Чумового, который боялся, что погибнет гражданин помимо фронта социалистического строительства. Макар был неподъемен – у него в руках оказались коричневые глыбы железной руды. Мужики его вытащили и прокляли за тяжесть, а товарищ Чумовой пообещал дополнительно оштрафовать Макара за общественное беспокойство.
Однако Макар ему не внял и через неделю сделал из руды железо в печке, после того как его баба испекла там хлебы. Как он отжигал руду в печке, – никому не известно, потому что Макар действовал своими умными руками и безмолвной головой. Еще через день Макар сделал железное колесо, а затем еще одно колесо, но ни одно колесо само не поехало: их нужно было катить руками.
Пришел к Макару Чумовой и спрашивает:
– Сделал самоход вместо жеребенка?
– Нет, – говорит Макар, – я догадывался, что они бы должны сами покатиться, а они – нет.
– Чего же ты обманул меня, стихийная твоя голова! – служебно воскликнул Чумовой. – Делай тогда жеребенка!
– Мяса нет, а то бы я сделал, – отказался Макар.
– А как же ты железо из глины сделал? – вспомнил Чумовой.
– Не знаю, – ответил Макар, – у меня памяти нет.
Чумовой тут обиделся.
– Ты что же, открытие народнохозяйственного значения скрываешь, индивид-дьявол! Ты не человек, ты единоличник! Я тебя сейчас кругом оштрафую, чтобы ты знал, как думать!
Макар покорился:
– А я ж не думаю, товарищ Чумовой. Я человек пустой.
– Тогда руки укороти, не делай, чего не сознаешь, – упрекнул Макара товарищ Чумовой.
– Ежели бы мне, товарищ Чумовой, твою голову, тогда бы я тоже думал, – сознался Макар.
– Вот именно, – подтвердил Чумовой. – Но такая голова одна на все село, и ты должен мне подчиниться.
И здесь Чумовой кругом оштрафовал Макара, так что Макару пришлось отправиться на промысел в Москву, чтобы оплатить тот штраф, оставив карусель и хозяйство под рачительным попечением товарища Чумового.
* * *
Макар ездил в поездах десять лет тому назад, в девятнадцатом году. Тогда его везли задаром, потому что Макар был сразу похож на батрака, и у него даже документов не спрашивали. «Езжай далее, – говорила ему, бывало, пролетарская стража, – ты нам мил, раз ты гол».
Нынче Макар, так же как и девять лет тому назад, сел в поезд не спросясь, удивившись малолюдью и открытым дверям. Но все-таки Макар сел не в середине вагона, а на сцепках, чтобы смотреть, как действуют колеса на ходу. Колеса начали действовать, и поезд поехал в середину государства в Москву.
Поезд ехал быстрее любой полукровки. Степи бежали навстречу поезду и никак не кончались.
«Замучают они машину, – жалел колеса Макар. – Действительно, чего только в мире нет, раз он просторен и пуст».
Руки Макара находились в покое, их свободная умная сила пошла в его порожнюю емкую голову, и он стал думать. Макар сидел на сцепках и думал, что мог. Однако долго Макар не просидел. Подошел стражник без оружия и спросил у него билет. Билета у Макара с собой не было, так как, по его предположению, была советская, твердая власть, которая теперь и вовсе задаром возит всех нуждающихся. Стражник-контролер сказал Макару, чтобы он слезал от греха на первом полустанке, где есть буфет, дабы Макар не умер с голоду на глухом перегоне. Макар увидел, что о нем власть заботится, раз не просто гонит, а предлагает буфет, и поблагодарил начальника поездов.
На полустанке Макар все-таки не слез, хотя поезд остановился сгружать конверты и открытки из почтового вагона. Макар вспомнил одно техническое соображение и остался в поезде, чтобы помогать ему ехать дальше.
«Чем вещь тяжелее, – сравнительно представлял себе Макар камень и пух, – тем оно далее летит, когда его бросишь; так и я на поезде еду лишним кирпичом, чтобы поезд мог домчаться до Москвы».
Не желая обижать поездного стражника, Макар залез в глубину механизма, под вагон, и там лег на отдых, слушая волнующуюся скорость колес. От покоя и зрелища путевого песка Макар глухо заснул и увидел во сне, будто он отрывается от земли и летит по холодному ветру. От этого роскошного чувства он пожалел оставшихся на земле людей.
– Сережка, что же ты шейки горячими бросаешь!
Макар проснулся от этих слов и взял себя за шею: цело ли его тело и вся внутренняя жизнь?