Неухоженный подъезд, лестничная площадка. Дверь приоткрылась медленно, как бы нехотя. Пятясь, выдвинулся фасадной частью Валерий Сюньков, сотрудник журнала «И так далее», избравший себе псевдоним Пил Игримов. Стоя на площадке, он настойчиво и небезнадёжно пытался удержать дверь, стремящуюся закрыться резко и решительно. Валерий проявлял настойчивость. Таинственная личность, находящая по ту стороны баррикады, упорствовала и, похоже, побеждала. И тут Пил Игримов взмолился: «Поймите… Материал о помилованных – это не мой каприз! Читатели ждут продолжения!» Но суровый голос из-за двери подчеркнул однозначность ситуации: «Ждать не вредно! Спасибо! Помиловали… Хоть в петлю! Писатели!»
Дверь резко закрылась. Валерий потряс уставшей кистью, только что сжимавшей сохранявшую надежду на продолжение беседы дверную ручку, с досадой сплюнул на нечистый пол и решительно двинулся вниз по лестнице. «Я её что ли нарисовал? Художники!» – так странно он прокомментировал инцидент.
А его визави, немолодой мужчина в мятых потасканных спортивных брюках и майке не первой свежести, испытывая лёгкое чувство победы, решительно повернул ключ, подумал и не менее решительно водрузил на место предохранительную цепочку. «Хрен вам всем!» – лаконично пробормотал он и пошёл в комнату. Не без опаски подошёл к зеркалу, повернулся к нему спиной и, отчаянно вывернув голову, стал осматривать плечи. Татуировка – загляденье: крупная ярко-цветная ящерица. Мужчина отвернулся, размял движением головы шею и вернулся к осмотру. «Переползла… Не понравилось на спине?.. Место ищешь под солнцем? Нет здесь места. А остальная живность? Скушала? Может, и меня? Лучше бы я не опоздал на тот поезд!» – ворчал он дружелюбно и жалобно. Состояние его было близким к истерическому. Было от чего – ящерица слегка пошевелила головой и двинула хвостом.
Валера резво выскочил из подъезда, оглянулся на вычисленное заранее окно грубияна и, в глубине души слегка переживая поражение, быстро направился в сторону автобусной остановки. Он досадовал по поводу творческой неудачи и успокаивал себя мыслью о том, что свет клином не сошёлся на этом дёрганом типе. Трудно ему объяснить, что в течение сорока минут забыть перекрыть воду в кранах, а потом неожиданно об этом вспомнить, положить в холодильник ключи от квартиры, с трудом их найти, а затем, на выходе, один из них сломать, сесть не на тот автобус, подвергнуться на вокзале нападению инвалида-попрошайки, попасть в милицию, а там выяснить, что паспорт остался дома, – это слишком много. Но именно это «слишком многое» позволило ему тогда опоздать… Трудно объяснить!
Ох уж мне эти аномалии! И у меня случаи были. Студентами пьянствовали. Пошёл я за бутылкой. Через мост – время теряю. Понёс меня чёрт через железнодорожные пути. Товарный состав стоит. Оттепель, снег, естественно, подтаявший. Скользко, то есть. Решил под вагоном пролезть. Сам я – в длинном пальто, модном. Что-то остановило, за ворот удержало. Стою я и не могу шевельнуться. Даже как-то неловко стало – наваждение? А поезд в тот момент и тронулся. Не выскочил бы я из-под вагона в том пальто. Получается, я тоже помилованный? Да таких помилованных… Шестое чувство, интуиция… Мне моё шестое чувство подсказывает: если пошла чёрная полоса, надо просто переждать, и ворота в полосу светлую сами откроются. И остаётся только уповать на философский смыл окраски зебры.
Поток сознания стремился к бесконечности, закручивались пенистые буруны, вздымались волны, где-то близко зарождался девятый вал, как вдруг кто-то нежно и одновременно цепко подхватил Пилигрима за локоть. Валерий не сбавил шаг, его неожиданный попутчик следовал рядом, и со стороны было странным наблюдать, что гражданин, так ловко пристроившийся к почти бежавшему разработчику новых творческих и финансовых проектов, шёл, еле передвигая ноги, лениво, не проигрывая при этом в скорости передвижения. Впрочем, это мог быть обман зрения.
Попутчик, несмотря на приличную жару, одетый в длинный серый плащ, не скрывающий худощавую фигуру, при шляпе, продолжая поддерживать Пилигрима пол локоток, громко зашептал ему на ухо: «Валерий Сюньков? Он же Пилигрим? Валерий… Только не останавливайтесь, только вперёд. Прошу вас!»
Валерий остановился.
Мужчина тоже остановился, досадливо сморщился и сокрушённо покачал головой. Он говорил с укоризной и быстро:
– Что же вы так… Вся конспирация – насмарку! Впрочем, приземлённые наблюдатели нас не интересуют…
Незнакомец широко улыбнулся, приветливо приложил два пальца к шляпе и даже изобразил нечто напоминающее щёлканье каблуками. Пара мешала прохожим. Несколько озадаченных и спешащих граждан их слегка толкнули. Мужчина бережно приобнял Валерия, осторожно подвёл к кромке тротуара. Женя лихорадочно прокачивал ситуацию, она упрямо не прокачивалась. Незнакомец заговорил:
– Разрешите представиться. Женя. Можно Женька. Можно Женечка. Можно Евгений. Можно Иннокентий Лазаревич. Смотря какому случаю подобает…
Валерий думал. Он посмотрел на прохожих, на стайку голубей неподалёку, на свои изрядно поношенные туфли – нигде поддержки на экстренный случай не просматривалось. А случай мог, он чувствовал, перерасти в экстренный. Потому он и посмотрел на незнакомца так, как мог посмотреть только он – с недоумением, ожиданием, надеждой и уважением. Женя оценил этот взгляд и удовлетворённо хмыкнул.
– У меня к вам дело! Огромной важности, – быстро сказал он почему-то явно небрежно. – Дело – не терпящее отлагательств и надругательств над моим собственным достоинством. Мы – деловые люди. Уверен, мы поймём друг друга!
Валерий только и произнёс:
– Я к вашим услугам…
Женя всем своим видом показал, что он восхищён такой выдержкой. В его глазах – одобрение и торжественность. Сунул руку в карман. Валера забеспокоился. Женя достал из кармана диктофон, нажал кнопку – включил. Треск, шум, обрывки классической музыки. Женя с удивлением и досадой пожал плечами:
– Надо же! Хотел, чтобы торжественно… Специалисты речь подготовили… А тут – такой конфуз. – На мгновенье задумался, сунул диктофон в карман и решительно продолжил: – Мне нужно… Мне нужно, образно говоря, завладеть одной… не принадлежащей мне вещью. Мне, конечно, стыдно. Но ради успеха нашего общего дела я стараюсь преодолеть это противоречивое чувство. А взамен я предоставлю вам много других, не принадлежащих вашей уникальной персоне вещей. Идёт? По рукам?
Валерий был удивлён таким содержательным и прямолинейным предложением. В глубине дремлющего сознания проснулся, зашевелился и осмотрелся по сторонам его величество азарт. Со стороны их дальнейшая беседа выглядела как немой диалог с живой жестикуляцией. Женя понимающе кивал. Валерий загибал пальцы сначала на правой руке, затем на левой. Видимо, условий, выставленных им в обмен на участие в дерзком предприятии, было немало. Пальцев не хватило. Женя услужливо протянул свою руку.
