Канон передачи в Русской Северной Традиции:
Молвил Исус:
Когда увидишь того,
кто не рожден женщиной,
ниц упади пред ним, ибо он —
Отец твой.
Толкование Тихона Арконова:
Увидеть нерожденного женщиной… возможно ли, вообще, такое? Смотрящему лишь ВОВНЕ – вряд ли. Но ведь существует еще мир ВНУТРЕННИЙ.
Когда ты смотришь вовне – твои глаза могут наблюдать плоть, в которую облачены души духов, тут воплотившихся. Откуда берется плоть? – она вырастает и созревает к самостоятельной жизни в утробе женской. Никто, если не рожден женщиной, не может здесь воплотиться. Поэтому, вовне глядя, едва ли углядеть ты сумеешь нерожденного женщиной. (Разве только если владеешь, как это прозвали нынче, способностями паранормальными.)
Но сущее можно видеть, Бог милостив, также и взором внутренним. «Имеющие глаза видеть», о коих в Иоанновом Откровении, смотрят именно так (Откр 3:18).
Что может наблюдать око внутреннее?
Душу твою, к примеру. Когда покоен и уходишь в себя – ты, собственно, ее-то и наблюдаешь.
Однако не всегда наблюдаемое таким образом – сознаешь.
Ибо сознать непросто. Душа ведь представляет подобие непрекращающегося течения реки, из коего схватывает сознание твое лишь конкретно сейчас текущее. А прочее лишь как память или предчувствие. Но память бывает или не глубока или не точна. Предчувствие же и вовсе далеко не всем свойственно. Вот и опознает сознание в основном лишь сиюминутные струивременные – вневременного потока…
Нынче сомневается почти каждый человек, что душа бессмертна. А что есть человек? Тело? Нет. Он ведь и есть эта самая бессмертная душа (точнее – ее бессмертие).
Так почему же бессмертная, облекаясь плотью, стесняется бессмертие свое ведать? Подобно как человек, привыкший носить одежду, стесняется ходить без нее.1
Потому как стеснены воплощеньем силы душевные. Подобно как стесняет силы телесные облачение в тяжелый ратный доспех или глубоководный скафандр.
Сия стесненность – препятствие взором внутренним душу собственную схватить в ЕДИНСТВЕ (а у кого такое все ж получается хоть однажды – те уж не усомнятся в ее бессмертии). А не умея видеть в единстве – отслеживает обыкновенно РОЗНЫЕ (преходящие) колебания струн души, которые представляют собой случайные струи закономерного нескончаемого течения.
Душа то есть отслеживает капризы лишь мимолетные свои в неслучайном, непрекращающемся своем потоке.
А ведь любой каприз – да, он смертен. То есть: он останавливается когда-то. Капризничающее «я» иссякнет… ну или, можно даже сказать, – умрет.
Вот здесь-то и ловушка расставлена. Неостерегшемуся самоотождествления со своим капризом грозит подвоспринять себя… смертным.
Я не скажу, что было бы такое смешно, если бы оно не было так печально, – просто скажу: смешно! (Хоть и не буду, как сделал однажды Саи Баба, смеяться, идучи рядом с несущими гроб с покойничком, приговаривая: зачем вы плачете? его душа сейчас около меня тут плывет незримая и смеется вместе со мною над мимолетным капризом своим сей жизни посюсторонней!)
Но если отождествляться с капризом души – смешно, то как же НЕ СМЕШНО сделать: как взором ума охватывать не капризы, а душу ВСЮ, бесконечный поток, в единстве?
Ведь взором умакто смотрит? – смертного человека ум. То есть – принадлежащий части. Каким же образом часть возможет вместить-увидеть бессмертный ток – свое целое?
Ответ: чтобы увидеть что-то как целое, надо из него – выйти. В том числе и чтобы увидеть как целое самого себя.
Об этом проникновенно говорит Мейстер Экхарт: «О человек! выйди из себя ради Бога! тогда и Бог выйдет из Себя навстречу тебе. и станете вы ОДНО».2
Экхарт предельно прав! И однако тут есть… особенность. Человеку, чтобы сумел он выйти из себя ради Бога, надо научиться сначала уметь и ради Него же… уйти в себя.
Во внутреннее свое. Преодолев инерцию обыденного сознания, которое бесконечно болтается где-то на грани внешнего. На грани МИРА и Я. Как, скажем… цветочек в проруби.
Но вот решаешься ты на это преодоление. Ты даришь себе – себя. Как будто даришь Архимеду точку опоры, которой только и не доставало ему для того, чтобы перевернуть мир!3
Но это если ты ушел в себя, не забыв на время забыть о любых проблемах. А если ты ушел в себя не налегке, то ты, значит, и не ушел, а только застрял в дверях.
Во глубине себя нет проблем… в САМОЙ же глубине себя нет… себя.
Вот здесь-то и откачивается маятник! То есть: свершивший добросовестный уход в самую глубину себя – выходит из себя.
Тут и еще есть особенность. Выйти из потока себя надлежит на берег правый и твердый. Рад бы сказать понятней, но сделать это возможности просто нет. Язык человеческий приспособлен к описанию обыденного, а не такого. Однако, когда там будешь, сделается тебе понятен смысл этих слов.
А правый берег – высокий. А высота высот это ДУХ. «И вознес меня в духе на великую и высокую гору» (Откр 21:10), говорит Иоанн. И говорит он еще: «И тотчас же был я в духе и вот: престол на небе стоял и на престоле том был Сидящий» (Откр 4:2). Как просто у Иоанна сказано: «был в духе я в день воскресный, слышал позади себя громкий голос, который говорил: Я есмь Альфа и Омега, Первый и Последний» (Откр 1:10)!
