Лес шелестит листвой угрюмо,
Об перекат, река журчит…
Погладил за ухом подругу,
Что как и я, на берегу сидит.
Жена в земле, дом опостылел
Дети в городах живут,
А я как перст, один в деревне
Лишь лайка Ева, мне в досуг.
Всё, решено! Я еду к детям!
И пусть за семьдесят давно,
Один не может жить на свете…
Забил я дверь, забил окно.
Собрав не хитрые пожитки
На палку кинул узелок.
Правёл ладонью по калитке,
На кладбище побрёл в лесок.
Поправив крестик на могилке
Встал на колени, землю целовал…
Под ней любовь всей моей жизни,
Душа моя, мой идеал.
Люблю её я и сейчас, поныне…
В ответ, любви благодаря
При жизни подарила дочь, два сына,
Соню, Витю, Игорька.
Покойся ж с миром, звёздочка от бога!
Я знаю, с ним тебе сейчас легко…
Я детям отвезу сапфиры
Которые тебе дарил давно.
Прощай, любимая, на веки
Сюда, я знаю, больше не вернусь.
К тебе приедут наши дети,
Я непременно этого добьюсь.
Ну всё, растрогался и будет…
Да хватит, Ева, хватит, не лижись.
И так сердечко крутит дурно,
Пошли, нас ждёт теперь другая жизнь.
И вот мы с Евой вышли на дорогу,
Которая давно густой травою стала зарастать,
Шестнадцать километров полем
И двадцать лесом, надо протоптать.
Но не в первой, уже ходили.
Как той собаке, пять км не крюк…
Билет оформлю я и Еве-лайке,
Ведь друга же не бросит лучший друг.
Уже и лес, ой-ой как прихватило…
Вот у берёзки сяду, посижу…
В глазах не ладное поплыло,
Я лучше лягу, лучше полежу.
… Я вижу храм, божественное зданье,
Любимую жену ко мне ведёт Иисус Христос…
Рванул на встречу б к вам, да что-то мне мешает,
Дак это Ева, мой усердно лижет нос.
Постой, постой, моя родная,
Вот узелок, его ты детям передай.
А я уже дошёл, до бога и до рая…
Дай Ева обниму тебя, прощай…
Семь дней собака тело сторожила
Пока по лесу не пошёл зловонный тленный дух.
Зверьё лесное это приманило
И вышли волки, взяли Еву в круг.
Оскалив пасть, и вздыбив холку,
Готова лайка дать смертельный бой…
А зверям невдомёк, не видят в драке толку,
Но раз уж встала на дороге, то не ной…
И вот он, первый всплеск, начало стычки
Вся стая разом ринулась вперёд
И рвалась плоть, кровавой рваности огрызки,
А вдалеке стоял ещё один огромный волк.
Он просто наблюдал, стоя в сторонке
Как тщетно стая бьётся об напор
Всего лишь на всего одной безумной лайки
Откуда дух такой, такой задор?
Вся морда в кровь, изорванные уши,
Изодраны в лохмотья и клочки бока,
Поджав хвосты, не с чем поуходили волки,
Лишь тот остался, так же наблюдать из далека.
Не в силах даже пискнуть, лайка пала…
Уткнувшись мордой в давно закоченевший труп,
А странный волк к ней подошёл по краю
И бережно лизнул, быть может это друг?…
Очнулась Ева только на рассвете,
Матерый рядом ямищу копал
И поняла, что этот зверь намерен сделать,
Но сил хватило только на оскал.
