– Ба, ты с ума сошла?
– Ну, хватит, остановись, пока не поздно! – бабушка махнула рукой. Желтый, металлический наперсток соскочил с кончика среднего пальца и покатился мне под ноги. – Мне понятно до чего у вас дошло! Никуда ты не пойдешь!
Я лихорадочно металась по квартире. Митя позвонил полчаса назад. Он ждал меня на задворках нашего района, у автобусной остановки. Уже должен был ждать…
– Сама хоть немного соображай! – бабушка подошла ко мне. – Где он? – она посмотрела на пол. – Куда он закатился-то?
Я молча подняла дырявый металлический колпачок и со стуком положила его на стол.
– Посмотри, ну где ты собираешься тут поселить ребенка?
Большие, громоздкие очки «для дали» отправились в карман халата. На длинном бабкином носу водрузились другие. Она уставилась на меня, как будто пыталась загипнотизировать. Прямой гоголевский нос с характерной вертолетной площадкой на кончике неприязненно разрезал пространство в мою сторону. Карие, живые глаза, казавшиеся огромными сквозь оптические стекла, всасывали меня со всеми потрохами. Правильно тетка в церкви назвала их бесовскими. Бабушка читала мои мысли. Я не выдерживала ее взгляда. Никогда.
– Я что же, вообще рожать не могу? Тебе можно, вам всем можно, а мне нельзя?
Углы сломанных бровей взлетели вверх.
– Я тебе сказала – делай аборт. Некуда тут детей разводить. У меня это в голове не укладывается.
– Я люблю его, а это тебе понятно?
Я растерянно стояла посреди большой комнаты. Вторая неделя задержки. Как же я могла ошибиться в расчетах? Когда же все это случилось? Как мне сказать об этом Мите? Что он скажет? Нет, не надо в нем сомневаться, он не откажется от меня… Не откажется… Но женится ли?
– Вся твоя любовь в штанах. Если б не Митька, ты б ни одни штаны не пропустила бы. Девки – дуры, за каждой ширинкой готовы бегать. Тебе только позвонили, а ты уже подмываться в ванну бежишь!
Я с силой ударила ладонью по столу. Старые серые портняжные ножницы-великаны угрожающе вздрогнули, их железные части звякнули друг о друга. Ладонь пришлась как раз на кусочек мела, он больно врезался в кожу, рассыпался, оставив белый след.
– Что ты несешь? Какими штанами?! Чокнулась совсем! Все, хватит, я сама жить хочу! Без твоих советов! Я его с девятого класса знаю! Уже два года встречаемся! Штанами! По себе не суди!
Карие глаза бабки злобно буравили меня из-за очков. Я сжала кулаки. Она отошла от меня молча и села на стол. На нем уже был раскроен и порезан материал. Этот стол крепко стоял на ногах и принадлежал еще черти какому моему предку. Одну ногу она поставила на старенький, обшарпанный стульчик. Пошарив по вороту халата и нащупав иголку, она послюнявила кончик нитки и вытянула руки, пытаясь рассмотреть ушко. Снова и снова она делала медленное движение пальцами с зажатой в них ниткой, но мокрый хвостик капризничал и не хотел проходить между раздвинутым металлом, как верблюд в рай.
– На, вдень-ка мне.
– Ба, – я механически взяла иголку и нитку. – Ты что, с ума сошла? – тоже механически повторила я.
Женится – не женится, – да какая разница! Он не откажется от ребенка! Потому что жить не может без меня! Так же, как и я без него. А бабушка… Ну, что бабушка… Не повезло ей в жизни… Так же как и матери моей. Не каждый же человек встречает в жизни свою половинку. Не каждому дано встретить любовь такую, как у меня и Митьки. И я все равно рожу. И не пойду сейчас ко врачу. Зачем? Сегодня скажу Мите, а потом будем жить вместе. Пусть тут, с бабушкой, а его квартиру будем сдавать. И я смогу потом доучиться. Я и сейчас смогу еще учиться. Ну, пропущу несколько месяцев, пока… то да се…
Больше ничего не приходило мне в голову, да и не собиралась я спорить с бабушкой. Митя ждал меня, наверняка, он ждал меня уже, а я все еще была не одета и стояла тут вместо того, чтобы мчаться с ним по вечернему шоссе, нарядно освещенному желтым светом фонарей. Как же я любила кататься по вечерней Москве!
– Любишь кататься, люби и саночки возить! – раздражающие звуки бабкиного голоса снова завибрировали мои нервные окончания.
– Ба, я побежала, меня Митька ждет, ну ты чего? С ума сошла? – это уже был третий повтор.
– Даже не думай, тебе учиться нужно! Ни специальности, ни работы, ни денег. На что ты собираешься жить?
– У Мити есть квартира.
– На кого ты рассчитываешь? На этого прощелыгу? Да он и не женится на тебе, как только узнает, что ты беременна!
– Не говори глупости! Он любит меня!
– Где тут будет бегать маленький ребенок? Ну, где? – она посмотрела на меня поверх очков, потом взяла ткань и положила к себе на колени. Сделала первый стежок.
Наперсток посверкивал у нее на среднем пальце, издавая металлический звук при соприкосновении с иголкой. Темная шерстяная ткань свисала на стул и прикрывала пестрые тапочки с протертыми пальцами. Зеленый байковый халат был завязан сзади поясом.
– Ты сказала ему, что ты беременна?
– Нет, не твое дело, чего ты хочешь?! – мой голос сорвался в крик.
Я теряла терпение. Мне вообще не очень хотелось идти сегодня куда-то. Я предпочла бы сказать ему обо всем тут, дома. Он звал в кино. Как я скажу ему это в кино? По дороге? В машине? А может быть, после фильма? Уже выходя из машины? Бабушка по-своему восприняла мою медлительную нерешительность.
– Я хочу, чтобы ты пошла ко врачу. А не надеялась на вертихвоста. Все равно толку не будет.
– Ты хочешь, чтобы я всю жизнь прожила одна?
– Куда тебе рожать, прекрати орать, – она не отрывалась от своего занятия. – Если в голове нет – в жопе не займешь. Ты думаешь я – вечная?! Я завтра в больницу пойду. Думаешь, я так и буду сидеть и зарабатывать тебе на кавалеров?
– Что ты говоришь? – я опешила. – Каких кавалеров? У меня только один парень и он…
– Да ты же его кормишь, когда он сюда приходит. Ты думаешь, я буду кормить вас обоих? Или троих? Встань на ноги, найди работу, выучись, а потом будешь думать о ребенке, и о том, как взбить чужие яйца.
– Какие яйца? – я все еще стояла перед бабушкой, не зная, идти, или нет. Может позвонить и отменить? Или позвать его сюда? Тревога тормозила все мои действия.
– А чем вы занимаетесь, когда он приходит? Что, даже заявку не подали, а уже яйца взбили.
– Ба, как ты не понимаешь, я люблю его. Да что тебе говорить! Ты только фантики умеешь считать!
Бабушка подняла голову и посмотрела на меня как на прозрачное место.
– И зарабатывать! А ты в них только играешь! В секреты под стеклышком! Ты никуда не пойдешь. Я запрещаю тебе сегодня выходить из дома.
– Ба, я сегодня ему скажу, я должна ему сказать сегодня, ты не понимаешь!
– Что я не поминаю? Ты думаешь, я одна живу, потому что ничего не понимаю?
– А я так жить не хочу! Я не хочу одна растить ребенка, или как мать, не вылезать из чужих коек, сегодня один – завтра другой! Я не хочу, чтобы мой ребенок был безотцовщиной, как я. Вы – две неудачницы, и хотите из меня сделать такую же! Мало вам надо мной издеваться! Вы и так все сделали с матерью, чтобы я чувствовала себя невыбранной, а теперь, когда меня любят… когда мне повезло…
