Доводилось ли вам когда-нибудь держать в руках настоящий волшебный предмет? В моей семье из поколения в поколение передают рушник с чудесным древним узором. Мы его так и зовём – рушник счастья. Считается, что от бабушки внучке вместе с рушником передаётся счастливая доля и особая сила – и род оберегать, и мастерство с талантами развивать, и другим людям помощь оказывать. До поры до времени рушник прячут подальше от любопытных глаз, а когда приходит час, вручают новой хранительнице. Много историй у нас накопилось об этом семейном сокровище. Расскажу самую древнюю.
Давно это было – в ту пору, когда рано сгустившийся в избе сумрак разгоняли светом лучины, когда каждый год приходили суровые зимы, и снежные сугробы днём ярко искрились на солнце, а от лютых морозов по ночам потрескивали деревья в лесу, когда метели заносили все пути, превращая и землю, и небо в сплошную белую пелену, отрезая всякую возможность попасть в соседний город или деревню. В те далёкие времена люди верили в волшебство, а хотели того же, что и сейчас, и шли к своим желаниям разными путями – как и сейчас…
Заканчивались зимние праздники, а с ними и последние приготовления в семье Маши к приезду сватов. В большой комнате бревенчатой избы красный угол наискосок от печки, как и положено, освещался небольшой лампадой, мерцавшей перед старинной иконой, покрытой рушниками с плотной красной вышивкой. У печи хлопотала Аксинья, мать Маши, приглядывая за пирогами и другим угощеньем для гостей. Ещё с вечера Аксинья замесила тесто, а поутру один за другим отправила округлые праздничные хлеба в печь, ловко орудуя плоской деревянной лопатой. Аксинья раскраснелась от тепла и работы по дому, и Макар с улыбкой поглядывал на жену и одобрительно кивал, нахваливая её расторопность да умелость. Поставив лопату у печи широкой стороной вверх, Аксинья, в тканой юбке поверх белой сорочки, с намиткой на голове – в знак того, что она женщина замужняя, – тыльной стороной руки вытерла лоб и присела на лавку рядом с мужем, когда тот заканчивал до блеска полировать шерстяной тряпицей медный поднос с невысокими бортиками.
– Ох, и не лёгкое это занятие – сватов принимать. Вон ещё
сколько всего сделать-то надо! Хлеб испечь, в доме прибрать, дорожки новые постелить…
Аксинья вздохнула и бросила взгляд на стоявший у стены большой деревянный сундук с кованым замком. Рядом с сундуком подпрыгивал двенадцатилетний Василька, обметая веником стыки потолка и стен. В комнату заглянула Маша.
– Входи, входи, Машенька. Нам с тобой ещё приданое до приезда сватов пересмотреть надо – не упустили ли чего.
Густые тёмные волосы Маши были сплетены в тугую косу, девушка выглядела настоящей красавицей в льняной сорочке с вышивкой на рукавах и у ворота, тканой юбке в клетку, белом вышитом по низу фартуке с тканым поясом, концы которого с разноцветными кистями завязывались сбоку на талии. Красные бусы в одну нить средней длины дополняли образ, а в руке Маша держала деревянное веретено. Аксинья залюбовалась дочерью.
– Какая ж ты у нас ладная да пригожая!– негромко произнесла Аксинья.
Василька, не выпуская веник из рук, подскочил к Маше:
– Ага, ладная-складная, краснобусая-веретённая, всё-своё-ношу-с-собой. Ты и ночью веретено в руке держишь? Или под подушку прячешь? Вот приду и вытащу, пока спать будешь!
Маша быстро спрятала веретено в кармашек фартука, схватила лежавшую на лавке холстину и несильно стеганула брата, как тот ни уворачивался, прикрываясь рукой.
– Василька, отстань от сестры.
Макар слегка нахмурился.
– Тебе бы её трудолюбие да терпение.
Василька, состроив сестре рожицу, отбежал в сторону.
Аксинья поднялась и вместе с Машей подошла к сундуку. Откинув крышку, они начали доставать и разглядывать праздничную одежду, скатерти, рушники – приданое Маши.
– Василька-то хоть и мал, а ведь правильно говорит: хватит уже, доченька, витать в облаках да всё об узорах своих думать. Вон, грусть на лице, а ты радоваться должна, что просватали тебя, что будешь за мУжем, а не в девках век вековать. В семью тебя отдаём зажиточную, работящую, жених нравом смирный, покладистый. Чего ещё хотеть?
Аксинья украдкой поглядела на дочь. Маша выпрямилась и посмотрела матери прямо в глаза.
– А я непрочь ещё в девках походить, не тороплюсь я замуж. Помолчала и мечтательно продолжила:
– Мне б узор древний, про который бабушка рассказывала, что он счастье приносит, восстановить да вновь его на рушники, скатерти и сорочки выпустить! Вот бы всем радость была! Уж так хочется и соткать его, и вышить! Чтобы в каждом доме был!
Огорчённо вздохнула и добавила:
– А жених мне не глянулся, да и видела-то я его всего один раз.
Макар сурово посмотрел на Машу.
– Стерпится – слюбится.
Василька, примостившись возле отца, хихикнул в кулак и принялся строить сестре рожицы.
