В город-герой Ленинград я прилетел ночью, в июне 1972-го года, в день 300-летия со дня рождения Петра Первого. Это было моё первое дальнее путешествие. Двухчасовой перелёт из Уфы, на самолёте ИЛ-62, был выполнен безукоризненно.
Здание аэропорта, постройки 1951 года, в стиле неоклассицизма, по нынешним меркам выглядело более чем скромным, маленьким.
При себе я имел фибровый чемоданчик с самыми необходимыми вещами и деньги на кармане, рублей 40-50. Было мне 16 лет.
Стояла лучшая ленинградская пора «белых ночей», тёплых, тихих, сухих, пора цветения сирени и прогулок по ночному городу. Июль 1972 года оставался самым тёплым за всю историю наблюдений в Ленинграде-Санкт-Петербурге вплоть до 2010 года, но жарким не был, скорее необычно сухим.
Переночевав на квартире какой-то маминой знакомой, с утра пораньше я отправился в «Политех» (Ленинградский политехнический институт им. М. И. Калинина, нынешнее название: Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования «Санкт-Петербургский политехнический университет Петра Великого») и подал документы для поступления.
Процедура оформления в абитуриенты прошла быстро и легко, без всякой волокиты и формалистики. Мне, как и всем прочим нуждающимся, предоставили койко-место в общежитии студгородка.
Ленинград мне сразу понравился. Это был мой город, в нём я чувствовал себя как дома. Какого-либо эмоционального потрясения или растерянности я не испытывал, город был именно таким, каким я его представлял по описаниям Пушкина и других классиков, каким я его ожидал увидеть.
Для меня Ленинград был ещё Изумрудным городом, к которому я шёл все 16 лет моей тогдашней жизни, городом, где должны были исполниться все мои желания. Какого-то ошеломляющего цивилизационного разрыва между моим родным Стерлитамаком и Ленинградом я не чувствовал и ничем на общем фоне от моих ровесников-ленинградцев не отличался, разве что одеждой, ибо одет я был бедно, по скромным возможностям моей мамы, работавшей медсестрой и, после гибели отца, растившей нас с братом в одиночку. Одежда для студентов Ленинграда в те годы была не так важна, как нынешним.
Некоторые, важные для меня различия, конечно, были. Например, в Ленинграде люди не практиковали громкий разговор между двумя собеседниками, один из которых находился у передней двери автобуса, а второй – у задней. Ещё, в Ленинграде не лузгали семечки в общественных местах со всеми вытекающими последствиями. В отличие от Стерлитамака, в Ленинграде не наблюдались "химики" и прочие расконвоированные уголовники, все ранее судимые граждане проживали на "101-м километре" от города.
Ленинград 1972 года был безопасным городом, общественный порядок в его пределах поддерживался неукоснительно. Для более молодых читателей напомню, что сотрудники милиции в СССР, в 1972 году, при выполнении повседневных заданий оружия при себе не имели, а резиновых дубинок не было и в помине. Конечно, скрытные, подпольные пороки – наркомания, проституция, извращения и домашнее насилие существовали, но открыто не проявлялись. При себе я всегда имел паспорт, такой был порядок в те годы, милиция в любой момент могла остановить, проверить документы.
В 1972-м Ленинград был городом, где всё было устроено для удовлетворения насущных нужд пролетариата, тогдашнего «гегемона» общества, по его вкусам, как это понимали партийные функционеры, которые хорошо помнили причины и поводы Русской революции.
Никакой наружной рекламы не наблюдалось, равно как и мелкой торговли, разве что пирожками, мороженым и напитками. На улицах – никаких праздношатающихся, нищих, попрошаек или, упаси Боже, проституток, никто не рылся в мусорных баках.
Наглядная агитация была представлена в полный рост: красные флаги, транспаранты, плакаты, портреты официальных лиц попадались повсюду в изобилии, в том числе, подозреваю, чтобы скрыть дефекты осыпающейся лепнины, трещины, грязь и копоть на фасадах.
Весьма заметны были в центре города гопники и приближающиеся к ним, подвыпившие и в стельку пьяные, в том числе валяющиеся на улицах, (их оперативно подбирала милиция и увозила в вытрезвители). Рюмочные и закусочные встречались повсеместно, за пределами центральных улиц. Многочисленные пивные ларьки выполняли роль своеобразных мини-клубов на открытом воздухе. Обслуживание уважительное, пиво по желанию клиента зимой подогревалось, наполненные из крана кружки отстаивались, чтобы осела пена. Крепость напитка можно было усилить, долив в кружку водочки из "чекушки". Гегемону ларьки очень нравились. Закуску – колбасу, ветчину, сыр, по желанию покупателя в магазине нарезали максимально тонко. Хлеб нарезать или преломлять приходилось самим. Все напитки и продукты были самого высокого качества, в наши дни недостижимого.
Двери музеев в Ленинграде были широко открыты для публики. Никаких очередей. Входные билеты стоили какие-то смешные копейки. В будние дни, когда я посещал музеи, Эрмитаж был практически пустой.
Из иностранных гостей в историческом центре попадались вечно пьяные финны, а вокруг вузов – северо-вьетнамцы, которых легко было отличить по детскому сложению и одинаковой одежде.
Из числа братских народов преобладали грузины. В отличие от Москвы, русское население Ленинграда составляло тогда не менее 90%.
Несмотря ни на что, Ленинград несомненно оставался градом святого Петра, "полночных стран красой и дивом". Это было очевидно и заметно на каждом шагу, и коренные жители ласково именовали свой город "Питером". Основываясь на своём жизненном опыте, склоняюсь к тому, что феномен личности Петра Первого и масштабы её влияния на великороссов как нации до конца не изучены и не осознанны. Ясно одно: они огромны и влияние это продолжатся по сей день.
В 1972 году умные люди понимали, что Санкт-Петербург не исчез, не канул в Лету безвозвратно. Он продолжал существовать и определять повседневную жизнь ленинградцев. Это достоинство Ленинграда делало его городом не только чрезвычайно интересным и привлекательным, но и уникальным, загадочным, единственным в своём роде городом в России.
Благодаря хорошей сохранности исторического центра и русским классикам литературы, воспоминание об императорском Петербурге формировало единый, никогда не прерывавшийся временной поток, переходящий в современность и строящий будущее. Все мы убедились в реальности и действительности этого процесса, когда Ленинград снова стал Санкт-Петербургом в 1991 году, а 2016-м на своё законное место, вслед за триколором, вернулся и имперский двуглавый орёл.
Как доблестный воин, вышедший из ада жестокого сражения, потрёпанный и измученный, Ленинград после революции сохранял свой неповторимый облик, совершенство архитектурных ансамблей, величие гранитных набережных, захватывающих дух перспектив, историю побед и расцвета великой России в камне. Знаменитые на весь мiр художественные символы города на Неве: Зимний дворец, Исаакиевский собор, Медный всадник, Адмиралтейство, Ростральные колонны, Гранитные атланты, Александрийский столп оставались непревзойдёнными, ничего подобного при советской власти так и не было сооружено.
