Наверное, каждый из нас хотя бы раз да мечтал покорить космос. У всех свои причины: кто-то хотел бы прославиться, кем-то движет неудержимый дух приключений, третьи хотят сбежать от навалившихся на них проблем, четвертые просто уверенны в том, что если прилетят на какую-то другую планету, то их жизнь там непременно сложится лучше, чем на родной Земле. Вот только никто не задумывается, как оно – жить на другой планете, что это будет за мир, и что ждет там, за звездами. Все просто уверенны, что там будет лучше, чем дома. Да мало ли у кого какие причины? Всех этих людей можно понять. Еще бы, ведь в космосе нет собаки, что лает под окном и мешает спать в воскресенье, в космосе не надо забирать ребенка из детского садика и не надо выслушивать бесконечные нравоучения от собственной тещи. В космосе нет учебы и нет работы. Романтика. Летаешь, смотришь на звезды, планеты, астероиды, да еду из тюбиков высасываешь. Что может быть прекраснее? А как происходит сам запуск? Экипаж занимает свои места на корабле, волнуется. Но внутри все они собой гордятся. Еще бы. Они – герои. Их взлет протрубит на первых полосах множества газет, их покажут в новостных передачах всех каналов большинства стран мира. Множество людей соберутся вокруг стартовой площадки (настолько близко, насколько будет можно). И множество детей, которые увидят запуск корабля, твердо решат, что обязательно станут космонавтами. У некоторых из них даже получится, как у меня…
– Эй, Андрей, иди, поешь что-нибудь. Ты уже несколько часов пялишься в приборную панель. Ждешь, пока она покраснеет или что? – голос Сары выдернул меня из маленьких размышлений. Я обернулся. Она стояла, скрестив на груди руки. Сколько ее помню, она всегда серьезная, не приветливая и молчаливая. А в скафандре лицо двадцативосьмилетней уроженки Канады выглядело особенно сурово.
– Ты же знаешь, что нам на этой штуке, – я театрально обвел руками окружающее пространство, – домой скоро лететь. И мне бы очень хотелось, чтобы с ней все было в порядке. Иногда мне кажется, что я один беспокоюсь о состоянии корабля и слежу за приборами.
– Ты же знаешь, что это не так. – Отмахнулась девушка. – Карл не меньше твоего на этом помешан.
Да, тут она была права. Этот немец, пожалуй, торчал у приборов еще больше меня. Карл, с первого дня нашей экспедиции весьма болезненно реагировал на любые отклонения от нормы. Впрочем, немцы все такие, наверное. К своему стыду, я так и не узнал о нем ничего за несколько месяцев полета, даже не знаю, сколько ему лет. Выглядит на все сорок, как только тесты прошел.
– Ну да, согласен, Карл. Но сейчас его здесь нет, так что я не могу уйти. – Ответил я.
– Может тогда Васко тебя подменит? – не сдавалась Сара, кивнув на проходящего мимо испанца. Но тот лишь замахал руками и поспешил удалиться, бормоча что-то на своем родном диалекте. Да, не удивлен. Этот парень никогда не любил возиться с кораблем.
– Сама видишь. – Буркнул я.
– Тогда Кейт? – предприняла канадка последнюю попытку.
– Этой американке я свою жизнь не доверю. – Отрезал я.
Сара фыркнула и удалилась, оставив меня наедине с приборной панелью. Только я вздохнул свободно, как появился Карл. Как обычно этот немец улыбался. Мне даже казалось, что его глаза смеются над окружающим миром.
– Сара просила подменить тебя. Говорит, что ты весь день ничего не ел, переживает. – Выдал он на ломанном английском.
– Хорошо-хорошо, уже иду. – Пробурчал я. – Спасибо.
Обед не представлял из себя ничего интересно. Как обычно: пара тюбиков какой-то гадости. Я проглотил их так быстро, как только мог и заторопился обратно к приборам, но меня задержала Кейт.
– Андрей, почему ты ненавидишь меня?
– С чего ты взяла? – опешил я.
– Ты никогда не хочешь общаться, избегаешь меня и раздражаешься. – Сделала выпад американка, а я мысленно закатил глаза к небу.
– Извини, мне пора. – Я буквально оттеснил ее и вышел. Она мне не то что бы не нравилась, но и любить я ее не любил. Не знаю почему, но эта девушка меня раздражала. Может быть потому, что она была слишком болтливой и любопытной, не знаю…
Корабль резко тряхнуло. Я едва не упал. Еще рывок и еще. Затрещал корпус, снова качнуло. Вдруг меня осенило: мы движемся не в ту сторону. Я рванул к Карлу со всей доступной мне скоростью. То, что я увидел в кабине пилота, стало для меня полной неожиданностью: немец лежал на приборной панели с синим опухшим лицом, в уголках его рта была пена, а шлем от скафандра валялся на полу. Не знаю, что на него нашло, но он снял шлем и принял ужасную смерть, задохнулся. Сейчас думать об этом мне было некогда: корабль стремительно несся к так называемой черной дыре. Все мои попытки изменить курс не увенчались успехом. Притяжение было слишком сильным. Меньше, чем через минуту, мы провалились в эту черноту. Не могу описать, что я тогда почувствовал перед тем, как отключиться. Что-то вроде того, если бы меня взяли за ноги и за руки, хорошенько растянули, а затем резко отпустили. В ушах громко хлопнуло, и я потерял сознание.
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
