В пламени слов сердце горит
Избранное
Новожилов Александр
Провинциальный гость столицы – Российской, северной, родной.
И надо ж было приключиться: Ретировался я домой!
Все обошлось – живу, не чаю, Обыкновенный невельчанин. Случись иначе, неизвестно – Могло и скиснуть моё тесто? А так слыву орлом-поэтом – Версификатор, в общем, это.
Родился: ясли, сад и школа – Пишу не ради протокола.
Минуло девятнадцать лет: Здоров был и богат поэт. Лихая мчала колесница Меня туда, куда явиться Я не мечтал все эти годы, Тогда я стал иной породы: Особые осанка, взгляд,
И обстоятельствам всем рад. Недолго длилось моё «счастье», И виноват в том сам отчасти: Бурленье сердца молодого – Вдруг стал я не совсем здоровым, А дальше – больше, сил уж нет, Короче, заболел поэт.
Больницы, горькие лекарства – Ни следа прежнего от барства.
Шли годы. Я всё реже, реже В столице северной гостил.
Чуть свет в окне моём забрезжил,
И я столицу навестил.
Всё там вокруг немым укором: Как получилось, что так скоро С коня свалился и упал,
А попросту – для всех пропал?! Тогда во цвете зрелых лет Припомнил: я же ведь поэт!
Уселся крепко на Пегаса, И не было такого часа, Чтоб о стихах не думал я, Поэтов книги теребя.
Исчезли прежние забавы,
Стал одинок, без всякой славы. Живу, другому невдомёк, Какой достался мне урок.
Болтали разное, но знаю: Сам ничего не понимаю.
В больницах много говорили: Потише быть, и чтоб не пили Ни водки, ни вина, ни пива, И всё тогда пойдёт красиво. Я долго мучился пороком – Без алкоголя жизни нет,
Но всё до срока, уж до срока И, наконец-то, трезв поэт. Мелькали дни мои и ночи, И часто не хватало мочи
Дышать, жевать и двигать ноги. Откуда было ждать подмоги?
Лекарства горькие я пью
И бесконечно жизнь люблю! 2009
Вдруг разом все часы остановились. Вновь без ответов тайны Бытия.
Ты бредила, как будто бы влюбилась, Но холоден и строг остался я.
Спокойствие средь бури сохраняя, Избегнув погружения в туман, Законы реализма сознавая,
На то похоже, что любовь – обман?! Она своими чарами заманит,
Она сплетёт невидимую сеть, Она влечёт, терзает и дурманит.
Ты загораешься, но можешь и… сгореть!
* * *
Совершаю попытки высечь огонь Из русской печальной души.
А друг молвит: только святого не тронь. И ещё: никуда не спеши.
Я деньгами сорил. Двигал «пешек», «ферзей». Пел и пил. Был счастливым сполна.
Ну, а после сбежал от столичных огней В мир лесов, где царит тишина…
Слова любви я собирал, Как милостыню на паперти. И без разбора в душу клал Все поцелуи и объятия…
Как и раньше, не могу мечтать, Что опять поедем на турбазу.
Там… лесные тишь и благодать, Там… мы были три счастливых раза. Всё цвело и пахло лишь для нас,
И пьянил в бору сосновый воздух. Каждый проведённый вместе час Для двоих влюблённых будто создан. Пролетели чудные деньки, Наступила горькая разлука.
Почему-то дали далеки,
И стихи родятся только в муках.
Если счастлив, об этом не знаешь: Всех мгновений отмерянных лет Ты значенье тогда понимаешь, Когда счастья с тобой уже нет!
Не укусишь свой собственный локоть – Счастье было, но очень давно.
Мёд исчез, пропал даже дёготь,
И теперь что с тобой – всё равно!
И встречаешь рассветы поникший – Нет задора и нету огня!
Тише! Сделайте музыку тише! – В душе кошки скребут у меня! Но что самое странное в мире, Счастлив ты и сейчас, и всегда! Пальцы сами касаются лиры,
И сияет на небе звезда!
Уезжает поезд, уезжает… Как бы зацепиться за вагон?
Но надежда с каждым мигом тает: Опоздав, сажусь я на перрон.
Так я и остался – не уехал. Те, кто захотели, уже там. И одна осталась мне утеха:
Посвятить всю жизнь свою стихам. Вот вокзал, вот поезд – что ещё же? Я с билетом, но… не суждено.
Кто б сказал, на что это похоже? – Трагикомедийное кино!
Человеку нужны и объятья любимой, И богатство, и слава, и юности жар.
Со слезами, улыбками мчится всё мимо, Обгоняя меня и спеша на пожар.
И страданье, и счастье ниспосланы свыше, Срок пришёл – утомился перечить судьбе. Говорю, но никто почему-то не слышит, Хоть «и это пройдёт» – так шепчу сам себе.
Может, то суть усталость от жизни крикливой? – Отдохнуть бы. С утра посмотреть на восток.
Я стою у реки. Книзу клонятся ивы,
И в душе распускается счастья цветок.
К приходу Музы всё готово: Листок бумаги, карандаш. Пасётся во поле корова – Такой вот за окном пейзаж. Я Музу жду, как ждут невесту Или невеста жениха.
В душе освободилось место Как раз для нового стиха.
О чём он? – сам пока не знаю, Желательно повеселей.
С трудом, но всё же вспоминаю Где познакомился я с Ней? – Как с Музой я соприкоснулся? И закружилась голова,
В ту пору мысленно вернулся, А там слова, одни слова…
21 февраля 2009 года. Памяти нашего Сэма…
Я друга потерял четвероногого, Бежал куда-то по дороге он.
Подбит автомобилем безвозвратно, И утешения звучат невнятно!
Я слёзы лил, тащил на санках тело, Вокруг зима и всё заиндевело.
Что делать мне? Так больно! Помогите, Сознание мое угомоните!
Был друг мой очень ласков и участлив, Самим собою принося лишь счастье. Я друга потерял четвероногого,
Бежал куда-то по дороге он…
Хоть мучайте, хоть бейте, хоть пытайте, Крошите винегретом нас на части! – Не воспротивимся, но только дайте Простого человеческого счастья!!!
У столяра много работы:
То рамы, то двери, то гроб. Приходят людей к нему «роты», И даже поэт, врач и поп.
Поэту для творчества – столик, Попу – краснодревый киот.
Поп ласково столяра молит, Стирая с лица платком пот. Врачу – костыли для больного, Больной будет снова ходить.
Ничто под Луною не ново,
Приелся вопрос: «быть – не быть?». С темна до темна «пашет» столяр,
А люди идут и идут.
Ему б из подвала на волю,
Но врач, поп, поэт тут как тут!
Приснился сон: я в серпентарии, И напеваю кобрам арии.
Никак мне не пошевелиться, Такое может лишь присниться! Веселым пение не назовешь, Но жить охота – потому поешь. Не выйти никуда, не убежать,
Одно осталось – только ожидать: Когда всё это гадам надоест,
И я покину проклятый «насест»! Уметь еще бы вылезать из кожи:
Ведь мы порой со змеями так схожи…
Нахожусь как будто бы в тумане: Ничего не видно впереди.
Но упорно кто-то меня манит, Говорит в душе: «Иди, иди!». Я прислушался к его совету, Хоть ни зги в округе не видать,
Никого не привлечешь к ответу, Если вдруг придется пропадать. Будь что будет: движусь понемногу, Я шальной – авось и пронесет?!
Но никто не показал дорогу, И не знаю, что же меня ждет?!
Может мне не «нашуметь» в веках, Может быть, народ меня забудет. Душу я свою отвел в стихах;
Ну, а дальше? – Дальше будь что будет! Большинство забыто навсегда,
