Начало октября в этом году выдалось тёплое и дождливое. Листва уже давно пожелтела и готовилась дружно застелить дорожки, парки и скверы пёстрыми коврами, но частые порывы ветра и сырость разбросали её по бордюрам и кустам, каждый день прибавляя дворникам работы.
С утра светило солнце. К вечеру же снова наползли серые тучи и стали уныло изливать свою грусть на прохожих. Люди заспешили, побежали ещё быстрее кто куда. В метро, к магазинам, под навесы ближайших остановок. Улица заполнилась яркими зонтами, которые хаотично появлялись и исчезали перед дверьми залитых дождём автобусов. Подул сильный ветер, и мокрая листва посыпалась с деревьев жёлто-зелёным дождём.
Особенно много её было в сквере за автобусной остановкой. Будто радуясь своей щедрости, огромные дубы и клёны беспрестанно осыпали листьями стоящие под ними мокрые лавочки.
На одной из них, раскрыв чёрный зонт и изредка стряхивая с него падающую листву, сидел человек. При сильных порывах ветра дождь оставлял мокрые пятна на его светлом пиджаке. Но человек не уходил, продолжая ждать, ровно держа зонт над головой.
Когда в сквере кроме него больше никого не осталось, из-за угла появился мужчина в тёмном пальто и, подсев к нему, кашлянул в кулак и спросил:
– Давно ждёте, мистер Грау?
Человек в светлом пиджаке наконец-то повернул голову:
– Больше, чем вы можете себе представить, Моретти. Оно у вас?
– Да, всё как договаривались. Сумма пришла на мой счёт сегодня утром, поэтому не вижу причин не сдержать обещание.
Он полез во внутренний карман, вынул оттуда небольшую чёрную коробочку и стал вертеть её в руках.
Это не понравилось его собеседнику. Тот резким движением вырвал её из рук Моретти и приоткрыл.
– Не стоит, не стоит, мой друг, так неосторожно обращаться с этой вещью. Это наш ключ к новому миру. Скоро всё изменится. – И, убедившись, что нужный предмет внутри, он закрыл коробочку и убрал в карман пиджака.
Дождь прекратился, лишь редкие крупные капли продолжали падать с промокших деревьев.
Моретти достал сигарету. Та сама зажглась в его руке. Он затянулся.
– Жаль, вы не курите, Грау… Что ж, мне пора возвращаться, но я надеюсь, что мы с вами ещё встретимся. Когда вы всё измените… Желаю вам удачи в вашем нелёгком деле! – И он заулыбался, качая головой, будто сомневался в успехе задуманного его собеседником мероприятия.
– Моретти, мне, возможно, снова понадобится ваша помощь, – задумчиво произнёс Грау. – Может быть, скоро я опять обращусь к вам…
Но его речь прервала серия ярких молний в центральной части сквера. Это было странно, ведь небо уже почти прояснилось и робкие солнечные лучи снова играли яркими бликами на мокрой листве.
Грау вскочил со своего места:
– Я свяжусь с вами позже!
Он поспешил к выходу и, запрыгнув в уходящий автобус, исчез.
Моретти быстрым шагом направился в другую сторону и у ближайшего входа в метро растворился в толпе.
Через несколько минут к лавочке, где они сидели, подошёл человек. Он внимательно оглядел это место, взял в руки зонт, который так и остался висеть на изогнутой рукояти, и медленно подул на него. С зонта посыпалась блестящая синяя пыль. Она приобрела очертания мистера Грау и затем растаяла. Человек бросил зонт в рядом стоящую урну и не спеша вышел из сквера.
Яна посмотрела на часы. 18:15. «Неужели, неужели я сегодня в кои-то веки ухожу домой вовремя!» Она подошла к остановке и встала рядом в ожидании автобуса. Близко подходить не хотелось. «Как всегда, народу полно. Зачем лезть в эту кучу? Хорошо ещё, что дождь кончился, а то я без зонта. И как умудрилась забыть его дома? Знала ведь, что пригодится, – накануне вечером смотрела по телевизору прогноз погоды».
Уже третий год Яна работала в «Кноблаух унд Штайнер» менеджером по продажам. Продавали они садовую технику всех мастей. Работа была не очень интересная, но зато зарплата – гораздо выше её предыдущей, да и офис располагался недалеко от квартиры, так что в целом она была всем довольна. С начальником тоже повезло – он хорошо относился к своим подчинённым, но всё же имел один недостаток: почти всё время он задерживал сотрудников после окончания рабочего дня. Правда, все уже к этому привыкли и радовались, когда удавалось сбежать пораньше.
Поэтому сегодня радовалась и Яна. В приподнятом настроении она последней втиснулась в набитый автобус и встала лицом к выходу. До дома ехать было всего три остановки. Двери начали закрываться, но тут, раздвигая их локтями, в автобус запрыгнул мужчина в светлом пиджаке и, наступив Яне на ногу, бесцеремонно протолкнул её вглубь, в толпу. Девушка многозначительно посмотрела на него недовольным взглядом, стараясь сделать такое лицо, чтобы он, увидев его, ощутил всю её боль и негодование, но не сказала ни слова. Она ждала, что тот извинится, но он даже не посмотрел на неё, всё косился в сторону, пытаясь разглядеть заднее окно автобуса, в котором виднелись очертания удаляющегося сквера с высокими, колышущимися на ветру деревьями.
Мысленно обругав наглеца, Яна стала рассматривать его галстук. Просто из-за тесноты кроме этого хама ей ничего больше не было видно, а на лицо смотреть не хотелось. Галстук же показался ей необычным, даже интересным. Плотная чёрная ткань состояла из небольших кожаных чешуек, будто из шкуры какой-то редкой рептилии.
Не то чтобы она считала себя специалистом по мужским галстукам, но в офисе многие сотрудники носили этот аксессуар, и ничего даже близко похожего она раньше ни у кого не встречала.
На следующей же остановке мужчина вышел из автобуса, так и не взглянув на неё, и она до самого дома продолжала с негодованием вспоминать об этом неприятном инциденте.
Вечером ей подняла настроение её подруга Ханна. Она, как и Яна, работала в «Кноблаух унд Штайнер», но сидела на другом этаже, в отделе кадров. Так совпало, что они с ней вместе два года назад пришли устраиваться на работу, и обе остались на фирме. Потом часто встречались в обеденный перерыв в столовой и как-то сдружились. Обе – примерно одного возраста, не обременённые семьёй или отношениями и в той или иной мере страдающие от этого. Только Яна была жгучей брюнеткой, а Ханна – блондинкой с вьющимися волосами.
Подруга предлагала пойти куда-нибудь в эту пятницу. Они периодически ходили с ней в клубы, на дискотеки, на выставки.
По пятницам, ближе к завершению рабочего дня, просыпалось чувство какой-то особенной, животной свободы из-за окончания очередной трудовой недели, и такой отрыв от повседневности именно в этот день казался наиболее оправданным. Что ж, планов всё равно не было, и они договорились встретиться в назначенный день у метро.
