В этом году зима пришла раньше обычного. Местных жителей ноябрьскими морозами не удивишь. Необычным было то, что, начиная со второй половины октября, температура воздуха резко упала и повалил снег, который вот уже как три недели плотно лег на улицы уральского города Мохов.
Марина брела по улице, что называется, куда глаза глядят. Несильный мороз приятно щекотал нос и щеки. Домой идти не хотелось. Женщину душили слезы, а в голове назойливо прокручивалась одна и та же картинка, которую она пыталась гнать прочь. Не получалось.
«Стоп, – сказала себе Марина, – так дальше нельзя. Зачем изводить свою нервную систему? Тем более, что уже ничего не вернуть, а нервные клетки не восстанавливаются».
Эти мысли, конечно, настроения ей не прибавили, зато заставили, наконец, поднять низко опущенную голову и осмотреться. Погрузившись в свои горькие думы, она и не заметила, как забрела на Пролетарскую улицу. Прямо на нее смотрела вывеска со смешным названием «Кофе-брейк».
«Зайду-ка я сюда, – подумала она. – Посмотрим, что за брейк такой. В конце концов, отвлеку мозги едой. Пусть желудок поработает».
Марина поднялась по ступенькам, толкнула дверь и заглянула внутрь.
Небольшой уютный зал приятно дохнул на нее теплом. В нос ударил манящий аромат свежемолотого кофе и выпечки. Потекли слюнки. Она поискала глазами свободный столик и прошла к нему. Сняла пальто, шапочку, повесила на вешалку рядом. Затем выдвинула кресло и удобно устроилась в нем. Настроение заметно улучшилось, и в картинке ее жизни прибавилось больше светлых мазков.
А ведь еще два часа назад она катилась в пропасть. Во всяком случае, ей так казалось.
Сегодня, как обычно, с утра Марина заступила на смену в холодный цех ресторана «Кошкин дом», в котором вот уже как полтора года работала поваром. Переодевшись в раздевалке, женщина отправилась на свое рабочее место. Она всегда приходила первая, поэтому очень удивилась, когда увидела свет, пробивающийся из-под двери цеха. Осторожно приоткрыв ее, Марина тихонько подошла к своему столу.
«Странно, никого нет», – только подумала она, как ее заставил вздрогнуть резкий оклик:
– Гурова! Это что такое?! Я тебя спрашиваю!
Перепуганную повариху буравила злыми глазами заведующая производством Татьяна Владимировна. Она стояла подбоченясь и всем своим видом напоминала букву «Ф».
– Чего уставилась, как вкопанная?! – не унималась она. – Отвечай, кто вчера делал заготовки?!
– Я… – пролепетала Марина, впадая в состояние оцепенения.
Мало того, что Татьяна орала своим низким контральто, так еще нависла над Гуровой всей мощью своих ста пятидесяти килограммов и огромным ростом.
– Идем со мной, – тоном, не требующим возражения, приказала начальница, увлекая за собой Марину по направлению к холодильникам.
Открыла дверцу одного из них и извлекла оттуда судки с заготовками на салаты.
– Это что такое?! – загремела она на ухо подчиненной, тыча в нарезанную «пекинку».
Марина посмотрела и побелела. Среди капустной соломки ползали червячки, чувствуя себя здесь вполне комфортно.
– А это что? – не унималась Татьяна. – На сей раз она брезгливо двумя пальцами приподняла полоски яичного блина. – Откуда здесь жидкость?
Затем она орала, что рис сварен не так, что мясной рулет запечен отвратительно.
Гурова ходила за ней по кухне хвостом, виновато кивала головой и чувствовала при этом себя последним дерьмом, не понимая, что случилось.
Наконец, закончив экскурсию, завпроизводством гаркнула, как отрезала (здесь что-то одно: гаркнула или отрезала):
– Ты уволена! – и, не давая Марине вставить слово, заключила: – День отработаешь полностью! И за расчетом!
Гурова взмолилась:
– Как же так, Татьяночка Владимировна? Все же было хорошо. Меня подставили! Давайте разберемся!
Но та и слышать ничего не хотела. Зыркнула на повариху глазами:
– Смотри мне! Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! Уйдешь с волчьим билетом! Нигде не возьмут на работу, – развернулась и гордо унесла себя прочь.
Это потом, спустя часа два, Марина поняла, что случилось. Подружки по секрету нашептали, что Татьяну попросил большой человек взять на работу одного блатника. А поскольку штат переполнен, пришлось кем-то пожертвовать. А кем еще, как не Гуровой? Работает меньше всех, да и возраст. Пятьдесят плюс.
Только Марине от этого знания легче не стало. Надо было жить дальше. Но как?
Квартира съемная, дочка учится. Кому нужны ее проблемы? Слава Богу, ей как беженке из Донбасса, государство дало возможность работать, а ребенку учиться. А дальше сама. Несмотря на годы, из-за которых со скрипом принимали на работу.
Ресторан был третьим местом работы Гуровой в этом городе. И вот снова на улице.
– Женщина, – прервала ее мысли официантка, – заказывать будем?
«Как-то не очень приветливо», – подумала Марина, а вслух сказала:
– Чашечку американо и круассан с шоколадом. Только свежий, пожалуйста.
Девушка надула губки и ответила:
– У нас другого не бывает. Наш шеф-повар строго следит за этим.
«Ну и замечательно», – опять мысленно вступила в диалог с ней Гурова и повеселела.
Обалдеть! До сих пор она в течение нескольких лет видела общепит изнутри, а теперь сидит за столиком, как белый человек, и что-то диктует официантке.
Она не любила эту братию, их наглые рожи, особенно когда они заявляются на кухню, чтобы забрать заказ. То им медленно, то не так блюдо оформлено. И все-то они знают. Только понятия не имеют о такте и уважении к старшим. Да еще стучат руководству, как дятлы!
«Выместить, что ли, на этой фифе всю злость? Помотать ей нервишки? – подумала Гурова, но она тут же отказалась от этой затеи, как только перед ней на столе оказались чашечка ароматного кофе и свежайший, еще горячий, круассан. – Ладно, живи, кукла», – Марина жадно впилась зубами в выпечку.
И куда делись обида, злость? Насладившись, Гурова попросила счет.
Пока ждала, озиралась по сторонам, любовалась интерьером. В этот момент из двери, ведущей на кухню, вышел, судя по всему, шеф-повар кафе. Высокий, красивый, одетый в китель идеальной белизны, он что-то высматривал за барной стойкой.
В голове у Марины щелкнуло: «Ба! Да это же Антоша Курицын!»
Он тоже ее заметил. Их взгляды встретились. Широкая улыбка озарила его лицо. Он явно был рад видеть бывшую коллегу. Антон направился к ней:
– Мариша, дорогая! Я так рад! Как ты? Где ты? Как твоя дочка? – он буквально засыпал женщину вопросами, а потом, даже не выслушав ответы до конца, предложил: – Поехали со мной на сезон работать в горы! С проживанием и питанием! Я сегодня здесь последний день.
Он, конечно, имел в виду один из горнолыжных курортов, коих в Челябинской области великое множество.
Отработать сезон означало иметь работу не меньше полугода и зарплату на порядок выше, чем в городе.
