Источник писательского творчества учителей – их многолетний опыт общения с детьми. Потребность писать – возникающие сомнения и попытка их разрешить. Амбиция – быть прочитанными. Они ничего не утверждают, только делятся. По-разному: в меру щедро, в меру полезно. Но главное, что объединяет таких педагогов, безусловно, не их правота – в большинстве своём проблемы, над разрешением которых мучаются многие учителя – это их собственные, личные проблемы, не имеющие никакого общего значения, а только частное, интересное таким же, как они – важно другое: искренность того, что они делают. Кьеркегор писал: «Вопрос выбора состоит не столько в его правильности, сколько в энергичности, честности и пафосе, с которым этот выбор делается».
Одно из важных различий между родителями и учителями в том, что родители хотят, чтобы их дети побыстрее повзрослели, а учителя нередко наоборот. Родители хотят поскорее, пока есть силы, помочь детям обрести самостоятельность, чтобы ещё пожить немного для себя, и чтобы дети поскорее перестали быть обузой. И ещё родители хотят дождаться, когда их дети достигнут успеха, станут сильными, и тогда появится уверенность, что на старости лет им самим есть от кого ждать помощи и заботы.
Учителя же хотят всё время заботиться о детях сами. Ибо в этом для многих из них и заключается смысл жизни. И вольно или невольно они не хотят, чтобы их ученики взрослели. Наверное, тут и боязнь потерять свою востребованность, свою власть над ними, страх, что вместо благодарности их ждёт забвение и одиночество.
Если же учитель любит в детях только учеников, значит, на самом деле он не любит никого и ничего, кроме своего учительства. (Кстати, есть и учителя, самовлюблённые в детей).
Но бывает, что между учителем и учеником возникает особый тип отношений – родственных. Это не сознательно выстроенные семейные отношения. Они не объявляются, в них не зазывают. Их не превращают в педагогическую модель, да из неё они и не произрастут. Родственные отношения возникают сами собой, индивидуально, органично, на основе долгого общения, привязанности и, в конце концов, глубокого взаимного чувства. Это редкая, счастливая форма человеческих взаимоотношений, отнюдь не являющаяся педагогической целью.
* * *
Это книга о том, как учительство переходит в родительство. Частный опыт преодоления стереотипов и педагогического невроза. История о том, как подлинное чувство побеждает учительскую косность и амбицию.
Когда-то молодой учитель, проработав в школе десять лет, начал писать своего рода педагогический дневник. Так родилась моя первая книжка «Школьный блюз. Автопортрет на фоне профессии».
Потом я ушёл из профессии. Но не ушёл от бывших учеников. Наши отношения переросли в многолетнюю и стойкую дружбу, опыт которой был настолько интересен и необычен, что родилась вторая книжка – «Оставайтесь после уроков».
Казалось, педагогическая рефлексия исчерпалась, все сусеки выскреблены. Но не тут-то было. Отношения с одним из бывших учеников из разряда дружественных перешли в категорию родственных. Отца у молодого человека не было, а у меня не было сына. Так мы и нашли друг друга.
И родилась третья книжка этой трилогии – преодоление педагогической гравитации.
Магия цифр (юбилейное)
Недавно меня поразил неожиданно пришедший на ум ряд цифр. Мне 60 лет. А моему бывшему ученику Косте, с которым я недавно ездил в Киев, – 50. И уже 30 лет исполнилось Русланчику, сыну Рустама, моего близкого ученика выпуска 1979 года, мальчику, с которым совсем ещё недавно я общался как дед с внуком.
Осознать, привыкнуть к этим цифрам – тяжелейшая ломка стереотипов мышления и привычек общения, адаптация к новым измерениям.
Наши отношения уже совсем не те, что были прежде, точнее, мы смотрим друг на друга иными глазами. Мы сами другие. Мы даже выглядим по-другому, что подчас тоже очень важно. Мы находимся в иной плоскости, где каждый из нас уже не занимает того места в жизни другого, что по праву или по обстоятельствам занимал раньше.
То, что мы по-прежнему тесно общаемся и не только по праздникам – большинство близких бывших учеников не поздравляет меня с днём учителя – дань традиции, но и иное содержание отношений: из учительско-ученических они давно превратились в дружеские. Но вот форма этих отношений зачастую осталась во многом прежней. Иногда это как бы совсем не мешает – привычка. Но в какой-то момент несоответствие формы и содержания взрывается яростным протестом, внешне немотивированным конфликтом. Желательно увидеть, «отловить» эту ситуацию заранее и не довести до взрыва.
Проходят годы, и они вырастают, становятся мужчинами и женщинами, отцами и матерями. Проходит время, и разница между нами теперь сугубо историческая. Начинает работать закон малых чисел. Когда я, двадцатидвухлетний, пришёл в шестой класс к двенадцатилетним, то они воспринимали меня как взрослого человека в два раза их старше. Но вот прошла пара десятков лет, и это соотношение изменилось – отныне я всего только на десять лет старше. Помню, когда мне исполнилось пятьдесят, сорокалетний Рустам не выдержал: «Господи, всего-то пятьдесят, только на десять лет нас старше, а как гонял…»
Ведь неслучайно только в классе Шурика я почувствовал себя способным быть учителем-отцом. Потому что теперь я буквально мог сказать, что «гожусь им в отцы».
Никогда, ни один из моих учеников, общаясь со мной десятилетиями, не перешёл на «ты», более того, не сделал такой попытки. Хотя, казалось бы, это естественно, как с родственниками и близкими друзьями. Это разрывает дистанцию, снимает груз историчности отношений, оставляет прошлое в прошлом, делая ценным лишь сегодняшнее наполнение. Но с обеих сторон не было даже попыток. Как сказал один молодой человек, не из учеников: «Вы человек, у которого за именем всегда следует отчество».
Скорее я сам провоцировал их на какую-то большую свободу хотя бы выражаться, специально рассказывая между делом фривольный анекдот, или ругнувшись матом во время совместного просмотра футбола. Я нарушал табу и демонстрировал наше равенство. Но это была именно демонстрация. В этом не было органичности, лёгкости, а лишь некоторый элемент переодевания.
Хотя дело, конечно, не в «ты» да «вы», а чём-то другом, что есть у ряда педагогов от Бога, которые не воспитывают, а действительно проживают с детьми часть их жизни. Чаще всего – большую. Это то, что у меня в дефиците – лёгкость общения вне иерархии.
Но что теперь поделать – мы уже такие, какие есть. И у каждого из нас, из тех, кто избран детьми, есть нечто своё, за что они нас ценят, уважают и любят.
