Протяжное гудение колокола городских часов на самой высокой башне ратуши славного города Энайола возвестило о том, что уже три часа пополудни. Следствием распространения этого густого, почти осязаемого, звука стал единовременный взлет с черепичных крыш и карнизов зданий, окружавших пространство Ратушной площади, нескольких сотен упитанных голубей. Птицы бестолково метались в небе над площадью, хлопали крыльями и нещадно гадили на древние камни мостовой. Гадили на немногих прохожих, имевших несчастье оказаться не в то время и не в том месте, и на мраморную скульптуру, стоявшую на высоком постаменте. К своему несчастью, скульптура, в отличие от прохожих, отчаянно сквернословивших и поспешно прятавшихся под козырьки, нависающие над подъездами, уклониться от низвергавшихся с небес продуктов птичьей жизнедеятельности ну никак не могла.
Это было изваяние человека, одетого в свободные ниспадающие одежды. Руки его были простерты вперед, а голова увенчана то ли небольшой диадемой, то ли каким-то венком. Но точно определить характер головного убора возможным не представлялось, ибо очертания его едва проглядывали под толстым слоем птичьих экскрементов. Гуано со временем стекало вниз и засыхало причудливыми подтеками на печальном лице. И печаль эта, вероятно, проистекала именно из каждодневно крепнувшей внутренней уверенности в том, что и жизнь человека, и существование памятника суть одно – гуано.
А тем временем в порту Энайолы царило оживление. Как только зазвучали раскаты колокола на башне ратуши, от одной из причальных стенок медленно начало отползать сорокаметровое пароэлектрическое экспедиционное судно с усиленным для движения во льдах корпусом. Зеваки бурно жестикулировали, обсуждали, в меру своей информированности и склонности к фантазиям, технические характеристики судна и строили самые безумные предположения относительно того, зачем и куда отправляется этот красавец-корабль, зафрахтованный гильдией1 «Черное золото». Корабль носил имя «Инсиндизо». Именно так его нарекли, когда, чуть более года назад, судно покинуло стапеля верфи, принадлежавшей гильдии судостроителей и арматоров «Водный путь».
Спустя полчаса корабль подошел к выходу из гавани, а по истечении еще нескольких часов, и вовсе растворился в далекой туманной дымке, скрывавшей линию горизонта…
Сезон дождей, будь он неладен, наступил. Разверзлись хляби небесные. Дождь хлещет, не переставая, уже третий день. Небо вымощено тяжёлыми тучами, чей цвет колеблется от серого до темно-серого, местами переходящего чуть ли не в черный. И тучи эти висят прямо над головой, почти физически давят и порождают депрессию.
«В субтропиках, в частности на нашем острове Невол, – как метко выразился офицер-пилот Йорат ар Волант, прославившийся на весь гарнизон профессиональный пошляк и острослов, – есть только два времени года: это сезон дождей, когда дождь идет, не переставая, и сухой сезон, когда дождь может пойти с минуты на минуту». Скорее всего, он, конечно, эту фразу у кого-то украл, но это предположение никак не отменяет того факта, что процитированное утверждение весьма точно характеризует метеоклиматические особенности этого, всеми богами забытого, места.
Так, грустно размышляя о непреходящей актуальности вышеприведенной фразы, лейтенант звена Королевского военно-воздушного флота2 Энвис фехр Ллир, закутавшись в плащ-палатку, шлепала по пузырящимся лужам по направлению к своему бунгало. Плащ-палатка была пошита из ткани с забавным названием «кротовая шкурка» и пропитана растительным рубером3, что делало ее ещё более тяжелой, но непромокаемой. Сапоги же, выданные интендантом крыла две недели назад, ноги не терли, поскольку уже разносились, но и воду пока не пропускали, так как были еще сравнительно новыми. Хотя изящностью изначально не отличались, но, если задуматься, где армейская обувь, а где эстетика? А в общем-то, все было не так уж и плохо, вернее, все могло бы быть гораздо хуже. Вот если бы сапоги текли, а плащ-палатка пропускала бы воду (а случалось и такое, ведь не зря один из великих полководцев прошлого сказал, что интенданта, исполняющего должность более трех лет, можно, ни минуты не сомневаясь, расстреливать без суда и следствия).
Сегодня она целый день провела на борту ауйр-фрегата «Косби», в состав команды которого она, собственно, и входила. И день этот был посвящен беспрерывному, рутинному и монотонному (и, невзирая на все на это, весьма тщательному и скрупулезному) тестированию систем, как дальней, так и внутренней связи красавца-дирижабля. Дирижабль был новейшим, паровым (то есть гравитацию он преодолевал за счет наполнения баллонов раскаленным паром). И системы связи были новейшими, имевшими ряд отличий (в сторону расширения возможностей и усложнения) от стандартных систем, установленных на большинстве дирижаблей, стоящих на вооружении Королевского военно-воздушного флота Меридиана и преодолевающих притяжение планеты традиционным способом – с помощью газа иланга4.
Тестирование это проводилось в выходной вовсе не потому, что у неё вдруг случился неконтролируемый приступ служебного рвения – она бы в такую собачью погоду с удовольствием не вылезала бы из постели. Благо, проблем с желающими скрасить её одиночество, в том числе, и в горизонтальном положении, она не наблюдала. Другое дело, что чем меньше неформальных контактов с сослуживцами, тем проще в построении карьеры. А соображения карьеры имеют повышенный приоритет, по крайней мере, до момента возникновения влюбленности, способной полностью вытеснить эти самые карьерные соображения на периферию сознания. Но любви не видать что-то. Ну да ладно, удовлетворимся пока карьерой.
Но очередной выходной оказался вполне-таки рабочим днем. Из седьмого управления разведывательного департамента Королевского министерства иностранных дел, имеющего штаб-квартиру в столице Королевства, в городе Мэхинлэт, пришла радиограмма, которая, подобно непреодолимому природному катаклизму, разрушила планы всего экипажа ауйр-фрегата5 «Косби» на ближайшее будущее. Поскольку экипаж ауйр-фрегата, да и сам фрегат, имели несчастье поступить в распоряжение этого управления. В радиограмме содержался недвусмысленный приказ выдвигаться немедля в северные широты. Точные координаты точки назначения и состав поставленных задач известны только командиру крыла Королевского военно-воздушного флота6 Кадвайлу ар Деррен (он же – капитан ауйр-фрегата «Косби»).
Вот и бунгало показалось из-за плотной стены низвергающихся с небес водяных струй, и только сейчас Энвис осознала, насколько она устала сегодня. Остался последний рывок. Добраться до кровати. Упасть лицом в подушку. И спать. Отдохнуть надо как следует.
