1. Глава 1. Часть 1
«Не спрашивай, по ком звонит колокол. Он звонит по тебе"
Эрнест Хемингуэй
— Вы ждали её – и она здесь. Неподражаемая, сногсшибательная, таинственная… Матильда-а, — томно растягивая гласные, прошептал голос из невидимых динамиков.
Красный бархат стен отразил нарочитую сексуальность мягкого тембра, и мужчины разом притихли, устремив затуманенный взор на пустой полукруглый танцпол.
Серебристый пилон преломлял свет софитов, тихая музыка с нотками тантры подогревала интерес, распаляя и так донельзя неуёмную фантазию.
Матильда не торопилась, она знала, чем заинтриговать публику. Она знала, какое влияние оказывает на них всех. Чем дольше она тянет – тем желаннее её появление, и тем охотнее эти сытые лоснящиеся рожи расстанутся со своими драгоценными долларами.
— Матильда, детка, помилуй! — выкрикнул кто-то особенно нетерпеливый.
Жёсткие волоски черного каре щекотали шею, лоб под густой челкой взмок от духоты. Казалось, воздух приобрёл плотность и грязным налётом оседал в лёгких.
— Ну же, не томи!
Музыка стала громче, голоса требовательнее, в воздухе витал эротический накал предвкушения.
Опустив на глаза расшитую золотом венецианскую маску, Матильда сделала шаг и под восторженный выдох из толпы ступила на переливающийся блёстками танцпол.
Особо эмоциональные тут же принялись выкрикивать слова восхищения, бросая к её ногам смятые купюры с изображением Бенджамина Франклина. Она поднимет каждую из них, но позже, сейчас же она принялась томно извиваться под ритмы, звучащие в её голове. Ей было плевать на музыку, она слушала мелодию разума.
— Богиня! Ты великолепна!
Десятки сальных глаз, похотливо тянущиеся руки, хрустящие бумажки, впивающиеся в нежную кожу под тонкой тканью полупрозрачных трусиков…
— Я хочу тебя, детка! – выкрикнул бритоголовый и протянул сотенную купюру, демонстрируя золотые Картье на мясистом запястье. В его залитых алкоголем глазах отразилась её соблазнительная улыбка. Отрепетированный оскал на лице, скрывающимся под венецианской маской.
Танцуй, Матильда, ни о чём не думай. Просто танцуй.
2. Часть 2
***
— И это всё? Негусто, — разложив деньги веером, Вазген недовольно скривил излишне полные губы. С ювелирной точностью отделил третью часть от стопки и пихнул ей в руки словно подачку. Остальное бережно засунул во внутренний карман пиджака.
Матильда сдвинула брови и, быстро перебирая пальцами, пересчитала купюры.
— По-твоему, этого достаточно, чтобы заткнуть мне рот? Ты за кого меня держишь? Думаешь, я буду потеть здесь ночи напролёт ради вот этого? – яростно швырнула смятые доллары, о чём тут же пожалела.
Вазген безразлично мазнул взглядом на конфетти бумажек у неё ног.
— А ты чего хочешь? Радуйся, что получаешь хотя бы столько. Не нравится – скатертью дорога, — закинул ноги на дубовый стол и достал из коробки кубинскую сигару. Прикрыв глаза, с наслаждением втянул аромат элитного табака.
— И уйду! – процедила она.
— Ну давай, — щёлкнув каттером от Dupont, мужчина «обезглавил» сигару. – Думаешь, тебя везде ждут с распростёртыми объятиями? Взгляни на себя – тебе тридцать, задница покрылась целлюлитом, да и сиськи пора бы подтянуть… И – что уж кривить душой – танцуешь ты посредственно. Иди, и уже завтра я найду тебе замену, — он небрежно махнул рукой и глубоко затянулся.
— Моя задница приносит тебе деньги! И побольше, чем другие танцовщицы.
— Милая моя, деньги мне приносит не твоя пятая точка, а образ. Образ, понимаешь? – мечтательно закатил глаза и развёл в воздухе руками. – Им всем нужна она – Матильда, женщина в маске, тайна, их манит её недоступность. И плевать им на то, кто под этой маской скрывается. Матильда – моё детище, фишка этого клуба, можешь проваливать, но использовать этот образ я тебе запрещаю. Посмотрим, как ты пробьешь себе дорогу без всей этой мишуры.
В груди образовался ком негодования. Ей хотелось вцепиться ногтями в его наглую рожу и вытряхнуть силой положенную долю, но она стояла, продолжая буравить его скрытыми за маской глазами.
— Твоё время ушло, малышка, увы, на пятки наступают восемнадцатилетние конкурентки, — уже мягче произнёс Вазген. – Я держу здесь тебя только по старой дружбе, но даже она не даёт тебе права устраивать истерики, которые портят мне настроение. Если что-то не нравится, ты знаешь, где дверь.
На этом разговор был окончен.
Испытывая унижение, Матильда наклонилась и подобрала разбросанные деньги. Если бы кто-то знал, как она ненавидела сейчас всех и вся. Поджечь к чертям собачьим эту богадельню вместе с гниющей головой!
— Да, кстати, видела лысого мужика в голубом пиджаке? Сидел у самой сцены. Это тот самый Багдасаров, нефтяник. Очень уж ты ему понравилась. Хочет, прямо-таки молит о привате.
— Матильда не танцует приваты! – грубо отрезала она.
— Ты знаешь, наверное, пора ей начать принимать эти заманчивые предложения. Интрига – это хорошо, но постоянные клиенты от неё подустали, им хочется большего.
— Вазген! Мы так не договаривались! Я согласилась остаться у тебя только потому, что…
— Дверь вон там, — недвусмысленно указал на выход.
Стиснув зубы, Матильда развернулась и быстро пошла прочь из кабинета.
— А хотя… я ещё подумаю. Хороших выходных! — крикнул он вслед.
Войдя в тесную, пропахшую сладкими духами и пудрой гримёрку, девушка устало села на продавленный розовый пуф. Буквально всё здесь вызывало у неё отвращение: стены в уродливые цветочки, засаленная софа у плотно занавешенного окна, гардероб, заваленный пошлыми костюмами императриц и служанок, заляпанное жирными отпечатками пальцев зеркало.
Элитный мужской клуб «Магнолия» пользовался популярностью у влиятельных персон мира сего, богатеи слетались туда как мухи на мёд, требуя разнообразных зрелищ. И эти зрелища им с лихвой предоставляли.
Никто не задумывался о том, что за внешне красивой оболочкой привлекательного заведения скрывалось дурно пахнущее нутро. А впрочем, кого это волнует, когда молодая девушка соблазнительно трясёт всеми выдающимися частями тела.
Вазген был прав в одном – насильно здесь никого не держали, и у ворот действительно стояла очередь из вчерашних школьниц с накачанными гиалуроном губами.
Матильда вздохнула и сняла черный парик, стянула с волос резинку: тёмно-русые пряди тяжёлой волной упали на покрытые кружевом пеньюара плечи. Намочив ватный диск, остервенело сняла с глаз густой слой туши, удалила следы красной помады.
Из зеркала на неё смотрел совсем другой человек – женщина с печатью усталости на лице. Самая обычная, каких тысячи. От яркой и уверенной в себе красотки Матильды не осталось и следа.
Она невольно усмехнулась: видели бы эти мешки с деньгами, на кого на самом деле капала их слюна…
