Я нежно взял ее, погладил.
Вдохнул ее тревожный восточный аромат.
Коснулся ее губами… Ощутил языком ее шершавую пряность.
Восточное имя ее означало "Крыша вселенной".
Каким-то странным образом она одновременно и притягивала, и отталкивала.
Было страшно до тошноты. Дрожали руки, но очень хотелось узнать, а как это?
Сердце бешено стучало где-то в горле, голова кружилась…
Закончить я так и не смог. Это простительно, ведь она была у меня первая.
Моя первая сигарета «Памир».
2018, весна.
Грустная история про секс, выпивку и пение
Секс был неплох. Да, очень неплох.
– Что-то выпить хочется, – сказала Она, жмурясь от удовольствия.
– Ты же знаешь, я не пью, – вздохнул Он, – лучше покемарю, устал манёхо.
Она выпила одна, помолчала.
– Сейчас запою, – уже заплетающимся языком пробормотала Она.
– Не стоит. Поспи лучше, – но Она не послушалась и запела своим тонким, писклявым голосом.
– И секс был неплохой, и выпила изрядно… Нет, ей еще пение подавай, – последнее, о чем успел подумать Он.
– Достали эти комары, – последнее, что услышала Она.
Резкий хлопок нарушил тишину летней ночи.
2019, лето.
Николай Вячеславович возвращался домой в приподнятом настроении, да и не только настроении. До сих пор было приподнято то, что легким домиком оттопыривало эти дурацкие летние штаны с по щиколотку отрезанными штанинами.
На нем была крутая майка из фирменного магазина болельщиков "Барселоны" и дурацкая шляпа а ля Дом-2. Видок был еще тот. Но Вячеславыча, а так звали уже давно Николая близкие друзья, а с годами и не только они, это не смущало.
Кстати, о годах… Вячеславычу было… Ну не то, чтобы пенсионер, а очень близко к этому. Буквально полгода.
Дело в том, что Вячеслявыч обновил личный рекорд. Почти десять лет назад, в пятьдесят Вячеславыч, как-то без особых усилий со своей стороны и особого сопротивления с противоположной, завалил двадцатипятилетнюю лаборантку. И неплохо так завалил… Всем понравилось. Завал более не повторялся, а между ними установилась близость двух переспавших друг с другом людей, двух преступников, которая только и может на долгие годы сохранить искреннюю дружбу между мужчиной и женщиной.
Зафиксируем: пятьдесят делим на двадцать пять, получается два.
Теперь волею случая он пошел на рекорд. И высота была взята!!!
Да как взята! Два раза вечером. Утром разок. И еще разок вечером прямо перед отъездом с дачи, когда таксист уже сигналил, что пора. Под клаксон-то неплохо идет, подумал тогда Николай Вячеславович.
В такси Вячеславыч успел в потемках заднего сиденья залезть подруге в трусики (фигура речи, – трусиков как раз то и не было), довел ее до полного восторга, сам чуть не кончил и чувствовал себя Леонардо Ди Каприо, обоими Дугласами, Кирком и Майклом, одновременно и почему-то Штирлицем.
"Определенно в такси, даже в самом слове "такси" есть что-то эротическое, порочное даже", подумал Николай Вячеславович. "Советские люди в такси не ездят!" – вспомнилось как-то не кстати.
Алка, подругу дачную звали Аллой, была коллегой Вячеславыча, познакомились они на корпоративе, именно так сейчас называют старые добрые советские еще попойки на почве производительных сил и производственных отношений. И как-то мгновенно и сразу он поняли, что между ним и тридцатилетней Алкой не только производственные, но и прочие отношения наладятся, и сил производительных на это хватит.
Алка была великолепна! Маленькая грудь, тонкие кисти рук, тонкие же щиколотки… Тонкая кисть и тонкая щиколотка определяли всегда для Вячеславыча породу. К породе Николай Вячеславович относился серьезно, если не сказать фанатично. Широкая кисть руки всегда стоила ее обладательнице вздохов, слез и вечернего одиночества под душем, прерываемого стонами: "Мудак, ой мудак!"
Николай Вячеславович мудаком, конечно, не был. Ну не восставал у него при виде пролетарской кости! Такая вот классово-сексуальная загогулина!
Продолжим, однако: узкие мальчишеские бедра, упругая попка и особенно прическа… Он никогда не видел таких причесок. По гладкой, абсолютно гладкой маленькой штучке ее вертикально пробегала едва заметная дорожка. Алка потом объяснила, что это красиво, но очень дорого и больно. А как это называется по-научному Вячеславыч забыл.
"Потом спрошу еще раз", – подумал Николай Вячеславович.
И вот высадив Алку метров за двести от ее дома, он решил прогуляться. Осмыслить произошедшее. Нет, если подходить формально, то рекорд даже и не был повторен. Но это если формально! А четыре раза за сутки! А поправочный коэффициент?!
На скамеечке возле его дома сидели малолетка и мужчина лет тридцати. Нескрываемая причина сидения обнаружилась достаточно быстро. В наступивших сумерках задравшаяся юбчонка предательски обнажила белеющую, не загоревшую еще попку. Малолетка сидела на мужской ладони.
"И чего их так на взрослых мужиков тянет?" – успел еще подумать Николай Вячеславович, падая.
"Прикольный дедушка!", – было последнее, что он услышал. Говорила малолетка.
Скорая и полиция приехали на удивление быстро.
2014, лето.
Решил Николаич лет десять назад купить книгу «Большая грудь, широкий зад», главное произведение выдающегося китайского романиста наших дней Мо Яня, китаец как раз Нобелевскую премию получил. Книга являет собой грандиозное летописание китайской истории двадцатого века страниц под тысячу.
Пошел в самый большой книжный магазин маленького бандитского городка, где за слово "метросексуал" могли не то что убить, но табло начистить – это точно. Посмотрел на полках "Классика", "Бестселлеры", "Современная иностранная литература", – отсутствует искомое произведение.
Пошел к девушке за компьютером и тихонечко: "У вас "Большая грудь, широкий зад" имеется?" Девушку ошалелыми глазами смотрит на извращенца, густо краснеет и лихорадочно шарит рукой перед собой то ли в поисках Кольта, то ли перцового баллончика, то ли тревожной кнопки вызова полиции. Во избежания кровопролития быстро-быстро запричитал лже-развратник: "Книгатакая… книгатакая… такаякнига… китайскогоавторакнига…"
Разобрались, слава Богу. Успокоилась. Постучала пальцами в клавиатуру. "Есть, – говорит и второй сотруднице через весь зал кричит дура, – Катя, у нас «Большая грудь, широкий зад» на какой полке выставлена? Мужчина вот хочет!"
