И.о. командира 396 стрелкового полка
135 стрелковой дивизии
Майору Горбуненко В.А.
РАПОРТ
Докладываю вам, что сегодня 03.08.1941 г. в 03.46 утра, форсировав реку Ирша, на занимаемые полком позиции, из тыла немецко-фашистских войск вышла группа бойцов и командиров РККА в количестве 112 (ста двенадцати) человек.
При этом ими было уничтожено передовое охранение противника в количестве шести солдат и ефрейтора, и захвачен один станковый пулемет. Двоих пленных немецких солдат бойцы переправили на нашу сторону.
Вышедшими из тыла бойцами командовал старший лейтенант Ерихов П.В. – командир батареи 12 зенитно-артиллерийского дивизиона ПВО.
Всего в составе группы старшего лейтенанта Ерихова насчитывается:
Пять командиров РККА в званиях от лейтенанта до старшего лейтенанта;
Сто три бойца различных родов войск;
Четверо военнослужащих медсанчасти НКВД, вышедших вместе с бойцами группы из вражеского тыла.
На вооружении группы имеются:
Три станковых и шесть ручных пулеметов разных систем, в том числе – один станковый и три ручных – трофейные.
Одиннадцать пистолетов-пулеметов (семь трофейных).
Девяносто шесть винтовок и карабинов (восемнадцать трофейных немецких карабинов «Маузер»).
Имеются боеприпасы к стрелковому оружию и некоторое количество ручных гранат.
Четырнадцать бойцов и один командир – лейтенант Еремин А.С. имеют ранения и направлены в медсанбат.
О выходе группы старшего лейтенанта Ерихова мною было направлено донесение в Особый отдел, однако, до настоящего времени, никто из его представителей так и не прибыл.
Начальник штаба 396 стрелкового полка
капитан Сидельцев А.Р.
Однако особист все-таки появился – им оказался невысокий седоватый (несмотря на относительно молодой возраст) политрук. Осмотревшись на месте, он сходу взялся за командира вышедших бойцов.
Пригласив его в землянку и выпроводив оттуда её обитателей, он уселся за стол и вытащил из своего планшета лист бумаги.
– Присаживайтесь, товарищ старший лейтенант. Моя фамилия – Грызлов, и я представляю здесь органы госбезопасности. Как вы понимаете, у меня к вам имеются вопросы, на которые хотелось бы получить конкретные и исчерпывающие ответы.
Ерихов пожал плечами, подтащил поближе к столу обрубок бревна, который здесь исполнял роль табурета и уселся на него.
– Для начала, попрошу предъявить ваши документы! – произнес особист.
– Пожалуйста, – зенитчик вытащил удостоверение личности, а из планшета достал и положил на стол какие-то бумаги. – Это приказ о занятии обороны моей батареей.
Внимательно просмотрев все, политрук кивнул.
– Итак, как явствует из предъявленных вами документов, вы и ваша батарея занимали позиции, согласно приказа начальника ПВО.
– Совершенно верно, занимали и отражали все попытки авиации противника нанести удар по станции. Нами был подбит один вражеский самолет и один сбит. Об этом имеются пометки в предоставленных мною документах. Также там имеется удостоверение личности погибшего фашистского летчика. В боевом журнале сделаны соответствующие записи.
– Кем сделаны записи?
– Записи сделаны мною собственноручно.
– Эти записи? – перевернул страницу боевого журнала особист.
– Да, эти.
– Как следует из журнала, вы также вели бой с танками и пехотой немцев. Чем это было вызвано? Немцы ворвались на станцию?
– Да. То есть, нет – они не сразу ворвались! Батарея была передислоцирована по указанию заместителя начальника Особого отдела штаба армии старшего политрука Ждановича. Он предъявил мне свои полномочия и отдал соответствующий приказ.
– Письменный приказ?
– Вот он. Даже печать есть – всё, как положено! – ткнул рукой в документ зенитчик.
– А кто дал вам приказ на отступление? Старший политрук?
– Нет. Он уже погиб к этому времени. Обороной станции командовал капитан Ракутин – его Жданович назначил. Нам было приказано прикрыть отход эшелона с техникой и беженцами.
– Удалось?
– Да. Ушел этот эшелон и ещё один – тот, что ближе к вечеру прибыл. Многих не вывезли – места не хватило. Но раненых погрузили почти всех. И всю технику.
– Какую технику?
– У группы старшего политрука были какие-то особенные немецкие танки – их и вывезли.
– Танки? – вопросительно приподнял бровь политрук.
– Ну, я сам только один видел… но говорили, что их несколько… Первым эшелоном и вывезли. А потом, когда уже стемнело, и немцы отошли, капитан…
– Кто?
– Так Ракутин же! Он и приказал отступить, мол, задачу мы выполнили, надо выходить к своим.
– А сам он куда делся?
– Позавчера у нас бой был… на колонну немецкую нарвались, а там танки! Вот его и отрезало… да так и не встретились мы больше…
Как фигово, когда болит голова… просто невыносимо! Гул какой-то в башке… Не встать толком и не повернуться.
А надо.
Надо, пусть и не встать, но уж от этого места по-всякому уползти. Ничем хорошим это не кончится.
И так уже остается только удивляться тому, что какой-нибудь любопытный фриц не поинтересовался ещё содержимым карманов и полевой сумки. Но очень может быть, что таковой фриц вскорости тут образуется. Прибудут сюда трофейщики какие-нибудь – и все…
Надо ползти, коли идти пока невозможно.
И Ракутин полз… обдирая колени и локти, переваливаясь через какие-то бугорки…
Вперед!
Всё равно куда, лишь бы отсюда подальше.
Чертов танк!
Угораздило же его вывернутся откуда-то в самый неподходящий момент! А так всё нормально складывалось!
И ведь до линии фронта почти уже дошли, пушки уже вовсю бахали, даже и ружейные выстрелы где-то раздавались… Рядом всё! Один рывок!
И вот в этот-то момент и появились немцы…
Приземистый гробообразный броневик вывернулся откуда-то сбоку, и притормозил. По-видимому, его водитель совершенно не ожидал увидеть тут красноармейцев. Дорога-то была совсем ненаезженная, глухая, можно сказать. И не самая удобная для передвижения. Оттого её и выбрали для отхода, по лесу грузовики не проехали бы. А как ещё раненных нести? Слишком уж их много…
Так и шли, пробираясь узкими стежками-дорожками, хоронясь в лесной тиши (там, где она имелась). А имелось её тут не так уж и много. Больше приходилось прятаться по всяким балочкам, изображая из себя разбитую автоколонну. Завидев самолет (а мог он тут быть только немецким), поджигали банки, набитые ветошью, щедро политой маслом и бензином. Бойцы падали на землю, изображая убитых и раненых.
Примитивно, конечно… но пока сходило с рук. Надо думать, у пилотов имелись задачи и поважнее.
Четыре грузовика, которые удалось взять со станции, были заполнены ранеными. К одному прицепили даже уцелевшую в последнем бою зенитку.
Две сотни бойцов – те, кто мог идти самостоятельно.
Зато с оружием проблем не было.
И так его имелось в достатке, да ещё потроша попадавшиеся по пути остатки автоколонн, осматривая места недавних боев, набрали всего вдоволь. Хуже было с едой – её-то как раз и не хватало. Воды – хоть залейся, а вот пожрать…
