Яркие лучи солнца проникают сквозь плотно закрытые жалюзи в этот ненавистный мной кабинет. Здесь настолько жарко, что мои ладони непроизвольно начали потеть. Мне это уже начинает надоедать. Мать сидит рядом и притворяется, будто сказанная этим очкастым доктором новость ее огорчила. Хотя, может это и так. Мне-то уже давно наплевать. Я разочарован в этой жизни, и эта новость только обрадовала меня.
– Мы можем на этой неделе начать процедуры. Если начнем пораньше, то прогрессирование болезни можно замедлить, – доктор стал поправлять свои очки. Его и без того узкие глаза превратились в еле заметную полоску, стоило ему слегка сощуриться. Я еле как сдержался, чтобы не сказать какой-нибудь едкий комментарий. Интересно, откуда мама откопала этого чудака?!
– Конечно, Джордж! Чейз обязательно придет на процедуры, – мама начала быстро кивать ему в ответ. Интересно, как можно быть такой лицемерной? У меня бы никогда так не получилось.
– А вы не думаете, что мое мнение тоже важно? – я решил все-таки хоть что-то сказать. – Лично я не собираюсь приходить ни на какие процедуры.
– Чейз?! – взгляд жалостных глаз упал на меня. Я еле заметно закатил глаза. Была бы моя воля, стал бы смеяться от души над ней. Но не хочется, чтобы меня еще и в психушку положили из-за нервного срыва. – Ты понимаешь о чем говоришь? Как это не будешь посещать? – ну вот, наконец-то прежняя «железная леди» вернулась.
– Я сказал свое решение. Я не буду посещать процедуры.
– Чейз? Пойми, мы хотим сделать как лучше, – доктор Пейн внимательно посмотрел на меня своими щенячьими глазками. – Если начнем как можно раньше, то мы сможем хоть как-то продлить…
– Я не хочу жить долго, – меня стали нервировать их разговоры. – Это слишком скучно и неинтересно, – я потянулся на стуле.
– Чейз! – теперь пришла очередь матери закатывать истерику. – Как ты можешь так говорить?! Ты дорог мне, поэтому я не дам тебе умереть раньше времени.
– Странно, а одному уже дала умереть, – я посмотрел на нее глазами, полных ненависти. Ее глаза забегали по сторонам, лишь бы не смотреть на меня.
– Чейз прекрати это! Прошу…
– Хорошо! Но проходить лечение и стричь свои волосы я все равно не собираюсь. – интересно, почему я не продолжил мучить ее?
– Но…
– Лили. Думаю, спорами вы ничего не решите. Поэтому лучше успокойтесь оба, – доктор Пейн потер свою переносицу. Его пальцы, на удивление, оказались длинными. Он был небольшого роста и с легкой сединой в волосах. Несмотря на седину и чуть хрипловатый голос, он выглядел довольно молодо для своего возраста. Ему наверное около сорока пяти-пятидесяти. – Да, ты прав. Мы поговорим об этом дома и позвоним тебе, – удивительно, неужели эта женщина может кого – то слушать? За столько лет я так и не узнал свою родную мать.
Я встал раньше матери и подошел к двери. Мне хотелось поскорее выйти из этого душного кабинета. Голова начала сильно болеть. Наверное, из – за этих чертовых анализов. Я с самого утра ничего не ел, да и хотелось поскорее закурить.
– До встречи, Чейз! – я обернулся и посмотрел на доктора, слегка приподняв одну бровь. Ему так трудно понять, что я не намерен сюда возвращаться?! – Надеюсь, мы скоро увидимся.
– Надеюсь, что нет! – я выплюнул эти слова ему и, не дожидаясь упреков матери, вышел в коридор.
Здесь было намного больше свежего воздуха, чем в кабинете. Я глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Головокружение так и не прекратилось. Это начинает меня бесить еще больше. Чертыхнувшись, я стал идти в сторону выхода. На пути встречались пациенты разных возрастов. Некоторым даже было лет десять, не больше. И самое главное – все они ходили в шапках, которые скрывали их лысину.
Внутри меня нарастало чувство отвращения, хотелось закрыться в туалете и блевануть. Хотя, у меня и этого не вышло бы. Я, черт возьми, не хочу быть как они! Лучше побыстрее умереть, чем вот так мучиться, принимая чертовы таблетки и постоянно зависеть от людишек в белых халатах. – Чейз! – я и забыл каким жестким может быть ее голос. – Ты стал вести себя как ребенок! Почему ты так разговариваешь с доктором?!
– А как я должен разговаривать с ним? Может продемонстрируешь? – запах лекарств еще больше стал давить. Я держался из последних сил, чтобы не наорать на мать.
– Почему ты такой? Почему стал так относиться ко мне… к себе? – мама тяжело вздохнула и попыталась дотронуться до моей руки. Я резко отошел от нее и слегка врезался об стену. Ее холод слегка помог мне прийти в себя и я снова посмотрел на растерянное лицо матери.
– Я такой же как и всегда. Ты должна была уже давно меня узнать, – я проговорил это охрипшим голосом. Мне самому стало страшно слышать свои голос, полный отчаяния. – Но ведь тебе это не знакомо. Тебе никогда не было дела до своих детей.
– Чейз! О чем ты…
– Я прекрасно понимаю, о чем говорю. С тех пор, как умер отец ты только и делала, что пропадала на фирме или заводах. Тебе ведь было наплевать на то, что дома тебя ждут твои сыновья, – я приблизился к ней поближе, чтобы ощутить ее страх и проигрыш.
– Это не так! Почему ты не хочешь понять этого?! – она все же умудрилась схватить меня за руки. Я попытался вырваться, но ее хватка оказалась крепкой. – Я всегда любила и буду любить тебя и… – она замолчала не договорив фразу. Я посмотрел на нее с ожиданием во взгляде. – …и Томаса. Вы все, что у меня есть и я всегда желала вам только добра. А теперь ты говоришь, что не хочешь лечиться! Как по-твоему я должна себя вести?!
Прохожие стали оглядываться в нашу сторону. Крики матери слишком сильно привлекали внимание. Я снова попытался вырваться, и это мне удалось. Руки предательски заныли из-за сильной хватки, но это ничто по сравнению с головной болью, которая с каждой минутой становилась все сильнее. Мне нужно поскорее уйти отсюда подальше, иначе я упаду в обморок прямо в коридоре. – Мне нужно идти. Можешь не ждать меня сегодня, я не приду домой, – я стал потихоньку отдаляться.
– Куда ты собрался?! – снова проснулась «железная леди». – Чейз?! – но мне было далеко наплевать на ее крики. Мне просто хотелось выйти из этой чертовой больницы и глотнуть свежего воздуха.
Я нажал на кнопку лифта, но он оказался не рабочим. Какого черта в больницах не работают лифты?! Я ударил кулаком об двери и пошел искать другой выход. Поблизости обязательно должна быть лестница. Я завернул за угол и увидел нужную мне табличку. Пулей выбежал на лестничную площадку и стал спускаться вниз. Мне все больше не хватало воздуха, я просто-напросто задыхался. А этих ступенек, кажется, становилось все больше.
Наконец, я дошел до первого этажа и, миновав стойку регистратуры, вышел во двор. Прохладный весенний воздух окутал меня повсюду. Я стал жадно глотать ртом воздух, одновременно с этим расстегивая замок на своей куртке.
