В этот раз Комбэ даже и подумать не могла, что их посадят в одном зале. Сколько лет учатся они вместе – никогда такого не происходило. Что это? Счастливая ли случайность? Или он тоже что-то начал чувствовать и попросил сесть рядом у старших?..
Уши горели, и её обливало то жаром, то холодными мурашками, что оказалось очень приятно. Сильно хотелось посмотреть в сторону сидящего справа, а ещё лучше – вовсе не сводить глаз. Было очень страшно, что заметят остальные, тем более старшие, следящие за порядком. Бр-р-р, Комбэ даже представлять не хотела, какой будет скандал: изгой смеет смотреть на Первейшего! Ещё и во время демонстрации! И только невообразимым усилием она заставляла себя таращиться в экран, где шло приветственно-ознакомительное видео.
Попытки сосредоточиться на содержании фильма ни к чему не приводили – картинки просто менялись, от них рябило в глазах, но не более. А понять было очень важно, ведь это их выпускной, а значит – первый день вне детской зоны Вакаора. Дальше их разведут по отсекам, куда определил их Вакаор, и всё. Больше никаких пояснений, ведь они теперь будут считаться старшими. И вероятность встречи с ровесниками своей группы – была практически нулевой: Вакаор никогда не закидывал в один отсек людей из одной и той же группы. Такое, теоретически, могло случиться при слишком большом выпуске, но строгий демографический контроль определял контрольные цифры новоявленных каждого года. Вакаор никогда не ошибался.
Комбэ явилась крайне слабой: первые же тесты определили, что ей не иметь высоких должностей: её место в низшем слое. А вот Кионгози всегда был полной противоположностью: красавец и умник должен был занять на Вакаоре руководящую должность. Однако ядовитый характер мальчишки причинял ему огромное количество проблем, отчего в рейтинге он то занимал последние места рядом с Комбэ, то взлетал одним скачком на первую строку из-за своих способностей. И из-за этого ему всё сходило с рук. Даже издевательства над Комбэ, на которые Кионгози подбивал всю группу, причём успешно.
Но он недаром считался Первейшим среди явившихся в их группе. И Комбэ была единственной знавшей правду. Кионгози играл роль заносчивого задиры, отводя подозрения от их с Комбэ дружбы. Это он учил её вне классов всему, что было ей недоступно: рейтинг Комбэ не позволял получать знания, только базовые социальные навыки. Кионгози же был другого мнения и упорно продолжал с ней заниматься, обманывая всех на Вакаоре, включая сам Вакаор.
И сегодня дружбе, кажется, должен наступить конец, а им нельзя даже взглянуть друг на друга напоследок, не то что заговорить или обняться. Интересно, куда их распределят? Как далеко окажутся они? Ведь на корабле столько ярусов и отсеков…
Комбэ окончательно расстроилась и съёжилась на неудобном, но правильном, по стандартам Вакаора, сидении, как съёживается в комочек подожжённая синтетическая нитка. Движение не осталось незамеченным. Она чуть не взвизгнула от недоумения, когда друг вдруг сгрёб её ноги в охапку и положил к себе на колени, жестом приказывая молчать и вытянуться, чтобы было удобнее. Комбэ, ошалело таращилась на Кионгози, однако послушалась его. Мгновенно стало много уютнее, от поддержки и внимания стало спокойнее. Но тут же в приятные эмоции подмешался страх: они сидят в первом ряду, сейчас раздастся смех, или кто-то пожалуется на неприемлемое поведение, или сам Вакаор даст тревогу, и к ним сбегутся старшие. Комбэ хотела запомнить чудесный момент, но страх мучительным грузом повис на её шее, отчего голова разболелась сильнее, а жар перешёл в пульсацию.
Она уже не смотрела на экран, а, затаив дыхание, положила голову ему на плечо, свернувшись уютным комочком. Если он решил нарушить правила, то почему бы и ей не поддаться искушению? Ведь они больше не увидятся.
Фильм закончился, и они тут же сели правильно: ровная спина, руки на коленях, взгляд в экран. Осветительные ленты зашипели и вспыхнули голубым, отчего зал сразу перестал быть уютным местом. Сейчас он напоминал скорее лабораторию или медицинский отсек. Старшие выстроились перед погасшим экраном в ровную линию, пересчитывая выпускников. Белые костюмы с крохотным дисплеем, где значилась основная информация, застывшие зубастые улыбки, выбеленные в медицинском отсеке, бритые головы. Вот кем скоро станут и они. Комбэ попыталась представить себя в таком виде и – не вышло. С Кионгози было чуть проще, но сбрить его чудесные рыжие кудри она в своей фантазии так и не смогла.
Старшие уже отдали приказ подниматься по рядам и выстраиваться по пять человек. Поднимаясь с места, Кионгози незаметно коснулся пальцев Комбэ, затем быстро что-то вложил в руку. Она осторожно посмотрела на него: лицо друга на секунду выразило сожаление, тут же приняв привычный для других хулиганский вид. Он ткнул её в бок и, хохотнув, стал спускаться. По залу прокатился смех: скучный видеоряд усыпил остальных, но предвкушение прощальной хохмы насторожило даже самых сонных. Однако больше Кионгози ничего не предпринимал, и они потеряли интерес, вновь приобретая такой сонный вид, что, казалось, рухнут прямо сейчас, мгновенно заснув. Комбэ поёжилась от вида этих заспанных лиц: они явно даже не старались смотреть видео. Может быть, поэтому их с Кионгози выходку никто не заметил. Она выдохнула и встала за старшим. Ещё немного времени у них есть, чтобы хотя бы посмотреть друг на друга.
Кионгози стоял за первым старшим и корчил рожи ещё не ставшим на места. Он мельком кинул на неё взгляд и вопросительно поднял брови. Комбэ показала щепоть. Друг махнул рукой: позже. Значит, записку сейчас не стоит смотреть – поняла она и стала наблюдать за остальными.
Выпускники образовали три шеренги со старшими в головах. Многоголовые ряды стояли ровно, ожидая указаний. Первая голова тронулась, подцепляя следующие в хвост. Мерный топ огласил слепящий белизной коридор. Комбэ с тревогой поджала губы: куда же?
Но их ждало удивление: никто не стал разводить их по отсекам. Общий круглый зал пустовал, отчего казался ещё более гулким и жутким, чем обычно. Такого не должно было быть. По растерянности старших было ясно, что и они не понимают, где остальные помощники, ведь выпускную группу пора было разводить на их места. Рассадив свои шеренги на диваны, они ушли. Группа тут же стала шуметь, кто-то начал толкотню, поднялся гвалт. Комбэ, осторожно осмотревшись и убедившись, что за ней не следят, развернула крохотную записку:
«Бежать. Мусорный отсек. Отбой».
Голова тут же закружилась, повезло, что она сидела. Записку она тут же скомкала и бросила в ближайший очаг освещения: голубое пламя тут же испепелило крохотную записку. Стараясь внешне не выдать своей тревоги, она подняла глаза: Кионгози сверлил её взглядом, ожидая её реакции. Комбэ твёрдо посмотрела ему в глаза и слегка кивнула. Жест остался незамеченным для других, но вполне видным для друга. Он закрыл глаза, в знак того, что понял её. До прихода старших никто из них не изменил своего положения.
