19 апреля; среда; 19:01
– Да, я прекрасно понимаю важность происходящего, – Алексей жутко нервничал и слегка запинался.
– Информация об этой операции засекречена и не подлежит огласке, – услышал он в телефонной трубке.
– Разумеется, я отдаю себе полный отчет в том, насколько высоко ваше доверие, а также понимаю уровень ответственности, которая ложится на меня, – не переставая расчесывать пальцами аккуратно подстриженные волосы, Алексей ходил из угла в угол своего кабинета, плотно прижимая телефон к уху.
Он почувствовал, что пальцы руки, сжимающей мобильный, онемели от напряжения. Сердце бешено колотилось, причем, будто не в груди, а в горле. Голова кружилась, и Алексей стал ощущать приближающийся приступ мигрени, которая посещала его пару раз в месяц, полностью выключая тело и разум из всех социальных процессов. В период мигрени он был вынужден закрываться в комнате с черными плотными шторами на окнах, чтобы исключить источники шума и света, погружающие его в состояние тотальной, нестерпимой, чудовищной головной боли.
– Как мне с вами связаться, если вдруг возникнут вопросы? – женский голос в трубке был ровным и уверенным, даже убаюкивающим.
Алексей слушал его и понемногу успокаивался. Но как только подходила очередь говорить, все его существо снова накрывала волна возбуждения и нескрываемого волнения.
– Хорошо, я все понял. Каждый вечер ровно в семь часов буду дома в своем кабинете ждать вашего звонка с дальнейшими инструкциями.
Немного подумал и добавил:
– И подробно рассказывать о результатах наших общих действий.
Женский голос простился с ним. Алексей не успел попрощаться в ответ, когда понял, что разговор закончен. Но это самое малое, что сейчас тревожило его разум. Он был попросту ошарашен происходящим, нажал на мобильном кнопку, которая погружает устройство в спящий режим, и тяжело опустился в кресло.
«Дыши, Леха, просто дыши. И не такое бывало».
Три глубоких вдоха и выдоха, как учила его коллега фельдшер – глубокий вдох и сильный выдох через рот с шумом. Голова наполнялась кислородом, немного отвлекая от пульсирующей боли в затылке.
– Вот черт, – вслух произнес он.
Еще три глубоких вдоха и выдоха. Медленно встал и подошел к окну, отодвинул шуршащую штору. За окном светили фонари и светодиодные лампы торговых вывесок магазинов. Нередко проезжали машины. Алексей жил со своей семьей практически в центре города в большой квартире, доставшейся ему от родителей. Кабинет, гостиная и спальня остались прежними, поскольку родители успели сделать в них достойный ремонт до того, как полностью переехали жить за город в небольшой домик. А вот в детской комнате пришлось навести порядок, чтобы обустроить все под необычную девочку.
– Только я могу все изменить. Аленка слишком глупа и неосторожна, все испортит. Тут нужны характер, интеллект, воля. Я всегда отличался этими качествами. Да мне даже в школе доверяли участие в олимпиадах, одному из всего класса! А в институте? Я же постоянно выступал на конференциях. Вот и сейчас меня выбрали. Меня, не ее, значит, она ничего не должна об этом знать! Тем более, они же четко сказали: «Ни одна живая душа», иначе все будет поставлено под угрозу. Вот черт!
Он суетливо закружил по кабинету, проговаривая мысли вслух. Жена и дочь давно спали, поэтому никто не мешал размышлять о том предложении, которое ему поступило. Воронцов Алексей Павлович – обычный директор школы-интерната, а тут такая честь. Из самого министерства здравоохранения при поддержке министерства образования и ФСБ. Он не мог поверить, что на его мобильный номер может поступить звонок от таких больших людей.
– Итак, я должен действовать строго по инструкции, никому ни слова, никаких записей, отчитываться каждый вечер по звонку из штаба. Самому никому не звонить, на приемы не приходить, не писать писем и обращений, даже если возникнут вопросы. Так, что еще она сказала? Да, что разговор записан. Если я провалю операцию, меня посадят за сговор с террористической группой, а все следы, подтверждающие мою связь с правительством, будут уничтожены. Господи! Во что я вляпался?
Он разблокировал экран мобильного, зашел в список входящих звонков. В самой верхней строчке значилось: «Скрытый номер».
– Нет, мне не померещилось, разговор был, все реально. Значит, их люди принесут препарат в подвал, завтра утром он уже будет в интернате.
Боль в затылке усилилась, все поплыло перед глазами. Алексей был взволнован до предела и снова опустился в кресло. Отдышался и заговорил более спокойно и размеренно:
– По сути, ведь я смогу помочь Ане. Если, конечно, у нас получится провести этот эксперимент. А у нас определенно все получится! Да, иначе и быть не может! Стали б они так рисковать, это ж подсудное дело! Ну, и там же задействованы ученые. Да, точно, она сказала, что препарат уже прошел фазу лабораторных испытаний и тестирование на животных на безопасность и эффективность. Теперь третья фаза – испытание на людях. Секретное испытание. Если все пройдет успешно, проведут финальный публичный научный тест, чтобы препарат был официально одобрен и запущен в производство и продажу. Тогда его дадут нашей Ане. Господи, я смогу ей помочь, ее вылечат!
20 апреля; четверг; 08:49
Заснул Алексей с трудом глубокой ночью, спал тревожно, часто просыпался и окончательно проснулся задолго до будильника. На автопилоте он сходил в душ, оделся и, не завтракая и ни с кем не прощаясь, ушел на работу, что, естественно, встревожило его супругу Алену. Поскольку к ее слову в этом доме давно никто не прислушивался, она снова промолчала.
Впервые за долгое время Алексей решил идти на работу пешком. Жил он в трех кварталах от интерната, поэтому дорога заняла минут двадцать. В пути по сторонам не смотрел, да и вообще ничего не замечал вокруг. Лишь на входе в интернат Алексей обратил внимание на смотрящего ему прямо в глаза ворона, сидевшего на воротах, будто египетский страж Анубис.
