Обидно, когда тебе дают подзатыльник ни за что. Да вообще обидно, когда распускают руки твои же сверстники, те люди, с которыми ты живёшь в одной комнате, кушаешь в одной столовой и спишь на соседних кроватях. Их пятеро и все здоровые, наглые и грубые. А я совсем один. На всём белом свете. У меня даже мамы с папой нет, какие уж тут друзья. Меня зовут Ваня. И я из детдома.
Моя мама оставила меня в роддоме. Просто собрала все свои вещи и ушла. Врачи и акушеры возмущались, конечно, но она сказала, что ей всё равно и моя дальнейшая судьба её совершенно не интересует. У неё карьера и портить её из-за «какого-то нежеланного отпрыска» она не готова и не собирается. За 10 лет ни одной весточки, никто не знает и никогда не видел мою маму. Я даже не знаю, жива она или нет. А так хочется посмотреть ей в глаза, прижаться к ней, такой родной и домашней. Я не сержусь на неё, нет.
Единственный, кто меня здесь понимает – это наш воспитатель – Андрей Валентинович. Он сам вырос в приюте, и не понаслышке знает, как здесь порой бывает нелегко; как лютым зверем смотрят однокашники, когда повариха тётя Люба пожалеет за обедом и даст тебе, а не им лишнюю корочку хлеба. За что и приходится глубокой ночью в туалете терпеть побои и оскорбления, а я ведь ничего плохого не делал, я просто хотел кушать, как, впрочем, и все здесь. Андрей Валентинович добрый. И мудрый, хоть и очень молодой. Он всё понимает, меня в обиду не даёт. Но ведь не может он находиться со мной круглые сутки, нас, ребят, вон ведь как много! Младшим тут совсем тошно, постоянно приходится терпеть насмешки и тычки старших. Я, по возможности, защищаю маленьких. Мы даже с Андреем Валентиновичем и ещё с парой ребят организовали, так сказать, дружинный отряд. Патрулируем здание детдома, чиним ребятишкам сломанные старшими игрушки, пресекаем несправедливость. А после ухода воспитателя опять начинаются пытки в туалете. Оскорбления, что я крыса, предаю своих же, прячась за спиной этого праведника. После моих возражений, что Андрей Валентинович добрый и справедливый, следует новая порция зуботычин.
Наш директор, Корсканова Лидия Семёновна, очень жёсткая и суровая женщина. Нас, детей, она считает отбросами общества, мерзкими, ограниченными тварями, брезгует даже прикоснуться к нам, а если и случается кого-то случайно задеть, очень долго моет руки и протирает их спиртом. А вообще она вся из себя, очень модная и гламурная. Одевается с иголочки, каждые день новая укладка, маникюр и всё такое прочее. Лично я считаю, что женщине в таком возрасте (почти 45 лет) не нужно излишне харахориться, нужно доказывать людям что-то своими хорошими делами, поступками, а не новой кофточкой и малиновыми губами. Её ничто не интересует кроме Салонов Красоты, модных бутиков и своего дорогого автомобиля, который она, кстати, купила на деньги, которые различные организации перечисляют в наш фонд. Я своими глазами видел квитанции денежных переводов, когда однажды провинился и меня заставили выносить мусор на свалку. Когда к нам в детдом приезжают различные гости и высокопоставленные чины, она, конечно же, очень нас любит, гладит по головке, поправляет нам кофточки… В будни от неё такого не дождёшься. Терпеть не могу двуличных людей.
Одного поля ягода с ней – это жена нашего воспитателя, Анжелика Александровна, такая же вся из себя фыфочка. Неудивительно, что с нашей директрисой они лучшие подруги! Не понимаю, за что её любит Андрей Валентинович. Она очень красивая, не спорю, но характер у неё, мягко скажем, стервозный. Разумеется, при нашем воспитателе она его не демонстрирует. Значит, такая же двуличная. Ни раз я слышал, как она пыталась наговорить, вернее, мягко намекнуть Андрею Валентиновичу, чтобы он бросал этих «заморышей» (т.е. нас) и всерьёз занялся бизнесом (у Андрея Валентиновича своя сеть ресторанов). Хорошо, что наш воспитатель не подкаблучник там какой-то, а взрослый человек со своими принципами и интересами. Он её аргументированно уверяет в том, что этот детдом для него – частичка жизни, которую у него никто и ничто не вправе отобрать, даже любимая женщина. Конечно, Анжелика Александровна обиженно надувает свои пухленькие розовые губки, но после того, как на арене появляется очередная купюра номиналом 500 у.е., забывает все свои обиды и упрёки, чмокает Андрея Валентиновича в щёчку и уносится в модный бутик за очередным нарядом.
Меня она почему-то не любит. Вернее, даже ревнует к Андрею Валентиновичу. Он, действительно, проводит очень много времени со мной. Намного больше, чем с другими ребятами. На мой вопрос, почему, воспитатель просто отвечает, что я добрый, особенный, не такой, как все. Он сам не может объяснить, почему его ко мне так тянет. А я только рад! Мне с ним очень хорошо. И спокойно. Не понимаю, как могут обычные дети (я имею в виду, из полноценной семьи) ругаться со своими родителями, обижаться на них и не слушаться. Я был бы очень послушным сыном, помогал бы маме по хозяйству, каждый день бы приносил ей свежие полевые цветы и радовал хорошими отметками в школе. А будь у меня такой папа, как Андрей Валентинович, я бы всю свою жизнь просто держал его за руку и никуда не отпускал.
Мне здесь нравится одна девочка. Я в неё даже маленько влюблён. Её зовут Настя, она младше меня на 1,5 года и живёт этажом ниже. Она очень добрая и красивая. Настя не здоровается со мной, но улыбается при встрече. И за эту улыбку я готов стерпеть всё: и побои, и оскорбления. Помню, как-то раз мне крепко досталось от старших, я лежал в своей комнате и даже встать не мог. Воспитателям наврал, что недомогаю, сослался на боли в желудке. Только Андрей Валентинович обо всём догадался. И Настя. Она принесла мне большущее яблоко, сам не знаю, откуда она его взяла. Я предложил с ней поделиться, на что она сначала наотрез отказалась, потом скромно взяла свою половинку и выбежала в коридор. Я её понимаю, не часто нас тут яблоками балуют. А кушать хочется всегда.
Она здесь тоже почти ни с кем не общается, как и я. Конечно, она разговаривает с девочками из своей комнаты, стайкой все ходят в туалет (вы ведь наверняка знаете, как это у девчонок бывает), но самое сокровенное, как и я, она не доверяет никому. Я не знаю это, но чувствую. Ей есть что сказать, вот только некому. Со мной она никогда не заговорит, я это прекрасно осознаю. Правильно, зачем нам нужны лишние сплетни по детдому? Проблем и так хватает. Просто нестерпимо больно от того, что знаешь, что вот он, совсем рядом близкий по духу тебе человечек, а заговорить с ним ты просто так не можешь.
