1. Глава 1
В далеком царстве государстве жила была Василиса. Не премудрая пока ещё, а так, всего лишь училась на ведьмочку в столичной магической академии, но зато спору нет, что была она прекрасная. А нравы в том царстве были свободные в отличие от соседних королевств. Жили здесь девки со своими полюбовниками во грехе, в брак вступать не спешили, пропагандируя свою независимость.
Вот и Василиса с Иваном так жила, да горя не знала. Неделю в академии по милому тосковала пока тот в её избе бока на печи пролеживал, выходные да каникулы вместе проводили. По грибы да ягоды в лес ходили, травы да коренья полезные собирали, на озере лесном с русалками играли.
Жил мужик не тужил. Да и грех ему жаловаться — баба его первой красавицей в государстве слыла. К Василисе ни много ни мало ажно прЫнцы женихаться приезжали. Только люб ей был её ненаглядный Иванушка-дурачок, и другие даром не нужны были вместе с их златом-серебром да хоромами.
Льстило это всё Ивану. Ну и к тому же, пусть ведьмочка Васька была пока такой себе, но для любимого быт насколько могла настраивала так, чтобы ему ничего особо делать не приходилось. Прямо как в романах Фэнтези что она тайком в академии почитывала, где про чудеса технические писалось. Чтоб само грело, горело, мешало, взбивало, стирало, сушило, убирали и мыло… Она ради этого даже на факультативы дополнительные бегала по бытовой магии.
Так вот, жил себе Ванька, не тужил. Вечно чисто выбрит, одет с иголочки, отдохнувший, вкусно поевший и вдоволь поспавший. Полный сил молодец многим девицам голову вскружил. Но никто не смел на Василисино счастье покушаться. Всё же с ведьмой связываться себе дороже. Так всё и шло как по маслу, пока он в дальний путь дорожку вдруг не засобирался. Василиса недоброе почуяв, гордо молвила:
— Решил лучшую долю поискать? Ищи! За меня не волнуйся, не пропаду! — и отвернулась, не желая чтобы он её слезы видел.
А сердце девичье разрывалось на части, и надежда теплилась, что вот погуляет милок по белу свету, соскучится, возжелает вернуться туда где холят, да лилеят. Ведь говорил же что лишь она его сердцу мила, что краше никого нет.
Не сдержалась, искоса взглянула на такого родного, такого желанного, единственного. Того ради кого и благодаря кому за спиной крылья раскрывались. Хотелось творить и вытворять. Чьё присутствие, запах, голос, не говоря уж о прикосновениях сводили с ума, и делали самой счастливой женщиной на свете.
— Люблю тебя, дуру, — словно вторя её мыслям вздохнул Иван, отвернулся, как-то обреченно махнул рукой и вышел за порог.
Эти слова согрели душу, и даже прежде казавшееся обидным "дура" прозвучало едва ли не музыкой для ушей.
Может он надеялся, что его уговаривать начнут, чтобы остался. Но Василиса же гордая и независимая. Да, всё её существо рвалось за ним вслед, требуя отринуть нелепую гордость. Не творить глупости, а догнать… обнять… поцеловать… не отпустить…
Не позвала. Не побежала. Даже вслед не смотрела. Попросту не могла — слезы закрыли обзор сплошной мутной стеной.
Но ждала. Ни на миг о любимом не забывала. Просыпалась и ложилась спать с его образом в голове. Скучала. Былое вспоминала. Мечтала. И верность хранила. Всех женихов метлой со двора гнала. От оконца не отходила. Сколько платочков извела скупую девичью слезу вытирая? Не счесть.
И ночевать теперь дома стала как в стародавние времена. Потому как вдруг он вернётся а её дома нету? И неважно что дорога до академии и обратно времени много занимает. Не могла Василиса иначе.
В очередной раз пыталась освоить полеты на метле или в ступе. Увы и ах! Не дано и всё тут. Если бы жила где-то в глуши, то может и так бы сошло. Ну со взлетом и посадкой проблемы, кому какое дело? А тут, в окрестностях столицы нужно было сдать экзамен по летнему делу и разрешение на управление транспортным средством получить. С Василисиными успехами об этом оставалось только мечтать.
Уж листва цвет сменила да опала, снега да вьюги с морозами пришли. Долго Ивана не было. Желая сердце успокоить потребовала Василиса у карт гадальных точный прогноз на их с Иванушкой будущее. А те и говорят: «Жди больших перемен, не противься. Без них не бывать тебе в счастье с желанным мужиком. И готовься — будет на тебя проклятье соперницей наложено».
Не поверила дева предсказанию.
Пошла к зачарованному зеркальцу, в наследство оставленному:
— Свет мой зеркальце скажи, да всю правду доложи, я ль на свете всех милее, сексуальней и умнее?!
— Ты — прекрасна, спору нет! Но соперницы тебе не избежать, — ни всклад ни влад, но жёстко констатировало зеркало не разводя лишних демагогий.
Каких соперниц?! Ведь краше неё никого в государстве нет. На кого он позариться может? И зеркальце туда же, будто с картами сговорилось.
В сердцах топнула ножкой Василиса и повторно потребовала у зеркальца ответа.
— Свет мой, зеркальце, скажи и всю правду расскажи, я ль действительно на свете всех умнее, милей и красивей?!
Уж очень недобрый взгляд у девы был. Да и голос тоже. Магический артефакт решил терпением взбалмошной девицы не злоупотреблять. И принялось зеркальце перечислять:
— …и умна, и красива, и стройна, секусуальна и желанна, и если хочется — сильна!..
Говоря всё это зеркальце сопровождало всё картинками с участием Василисы. Вот она в сексульном белье с красными чулочками и в туфельках на высоком каблуке. Дева невольно хихикнула, вспомнив как сие орудие пыток застряло между половиц в процессе обольщения Ивана. Вот в купальнике, вот без него, вот в костюме медсестры, вот балерина в пачке. Ага, и такое было… Иван ещё тот затейник.
Зеркальце же всё вещало и вещало, картинка сменяла картинку, навевая воспоминания, а в конце оно тихонечко так, добавило:
— И порой непробиваемо тупа…
— Ты мне зубы-то не заговаривай… — недобро глянула в его сторону Василиса.
— Ну, что ж, красавица, когда твой суженый придёт, ты его спроси: "А кто ещё в этом царстве может сравниться со мной красотой?"
— Да что ж он дурной? Ведьме, пусть и влюбленной про других баб вещать?! — воззрилась на советчика дева, а у самой уже ревность в сердце взыграла.
— Ох, Вася-Вася… Дурак он у тебя, дурак! И не о том сейчас думать надобно.
— А о чём же? — опешила девица.
— О кознях от соперницы! — отозвалось зеркальце, да тут же и улетело в дальнюю часть светлицы, благо на постель мягкую, в перину пуховую.
Вот же заладили! Соперница-соперница! Нет у меня соперниц! — думала Василиса. Искренне недоумевая: кто посмеет на неё злобные чары наложить? Все ведь её любят и уважают. Мужики желанием исходятся, бабы… У тех зависть конечно есть, но оно даже приятно. Но чтобы зла ей возжелали? Это вряд ли…
Кажется только вчера гадала и с зеркалом споры вела, а буквально на следующий день возлюбленный воротился к порогу её дома. Вот только Василиса не узнала его. Вроде Иван, да не тот. Белки глаз покрасневшие, радужки почти прозрачные, руки трясутся, и в голове всё явно совсем верх-тормашками.
