Мама у Васьки была доброй и очень любила его. И Васька её тоже любил. Она часто гладила его по головке и приговаривала:
– Ах, ты, мой хороший, Васенька.
И Ваське это нравилось, он замирал от удовольствия, закрывал глаза и, устроившись удобнее у неё на коленях, мурлыча, засыпал. Во сне он видел, как над ним кружились тёплые слова, сотканные из маминого голоса, они касались его, и от их прикосновения становилось так хорошо и приятно, что Васька начинал во сне петь.
Мама была уже довольно пожилой женщиной, нет, не старой, у Васьки язык не повернулся бы её так назвать, а именно пожилой. И он это понимал так: что жила она на свете давно, даже тогда, когда его, Васьки, ещё не было. Про таких людей говорят на улице: «Пожила и хватит, уступи место другим». Но Васька не хотел, чтобы мама кому-то уступила своё место. Это была его мама, и никто другой не смог бы её заменить.
Когда-то, очень давно, она спасла ему жизнь. Была зима, и было холодно. Васька лежал у бетонной стены, брошенный и никому не нужный. Он не мог понять, почему оказался в этом холодном и злом мире. Помнил только, что сначала было тепло и уютно, и он лакал молоко, а потом что-то случилось, его вынесли и оставили на улице. Он долго бродил, всё искал, где же было так тепло, но не мог найти. Очень хотелось есть, а вокруг был только снег, снег и снег. Васька от отчаяния попробовал его лизнуть, но снег оказался таким холодным, что его всего передернуло от холода. И тогда он закричал, громко, во всю силу своих маленьких лёгких. Он просил помощи, но никто ему не помог. Люди пробегали мимо, торопясь куда-то по своим делам. От голода его мутило, лапы замерзли так, что он с трудом мог определить, которая из них задняя, а которая передняя. Он лежал возле серой грязной стены и плакал. Вот тогда-то и появилась мама.
