Много ль нам, старым, надо?
Словам о любви – хрупким,
Слепленным из песка…
Ревности смертным мукам —
До колотья в висках…
Сбивчивости дыхания,
Обморочности разлук,
Северности сияния —
Амба. Конец. Каюк.
Стану носить калоши,
Прятаться от сквозняков.
На день на черный – грошик
Спрячу среди платков.
Ты не звони. Не надо:
Попусту не тревожь.
Много ль нам, старым, надо?
Грелку да пару калош…
2008 г.
Улыбаешься?
Улыбаешься? Улыбайся!..
И любуйся собой, пока
На невидимых миру пяльцах
Вышиваю я облака.
Я добавлю цветного шелка
И расцвечу свой новый мир.
Не надейся: моя иголка
Не оставит на ткани дыр.
Все заштопаю гладко-гладко,
А поверх нанесу узор.
Там не будет тебя, мой сладкий:
Это – мой тебе приговор.
2007 г.
В Алданском аэропорту
Какая досада! Крыло снегопада
Накрыло весь город от пяток до крыш.
Я снегу не рада: мне вылететь надо,
Но в гулком порту – безнадега и тишь.
Минутная стрелка как будто застыла,
Примерзла, застряла, прилипла навек.
На взлетной дорожке темно и уныло.
Как жаль, что бескрылым рожден человек!
И что остается? Томиться от скуки?
А, может, достать в багаже помело?
И взять руководство в надежные руки,
Сегодняшним сводкам погоды назло?
Над речкой, над лесом, над городом белым
Взлететь без билета, в азарте шальном.
Для женщины это – привычное дело:
Летать на метле… по ночам… перед сном.
Да, ведьма… Признаться, я этому рада.
Могу притяженье земли одолеть.
Свободный полет – за терпенье награда.
А раз заслужила, то грех – не лететь.
Бескрыла? Уныла? Устала? Да ладно!
Припудрюсь, подкрашусь, взбодрюсь —
и вперед!
…Но все-таки будет немножко досадно:
Зачем я так долго ждала самолет?
2004 г.
То ли мышка, то ли кошка…
С накрахмаленных небес
Кто-то сыплет снега крошки.
Ты-то – с крыльями… я – без:
То ли мышка, то ли кошка.
Ты – летаешь, я – внизу,
У бессонного окошка,
Пряник дАреный грызу,
Пригорюнившись немножко.
Ты – паришь, а я порю
Швы на старом сарафане.
Ты – горишь, а я – варю…
Суп с сушеными грибами.
Спасши мир – в который раз! —
Утомленный долгой битвой,
«Без причуд и без прикрас»,
В дом вернешься, жизнью битый…
Два потрепанных крыла
Снимешь с плеч, поставишь к печи.
И сгорит к утру дотла
Нашей встречи жаркий вечер.
…А наутро провожу
До порога пилигрима,
Шепотком поворожу,
Чтобы беды – мимо, мимо!
Обниму, перекрещу
И бегом назад – к окошку.
Там и буду зимовать —
То ли мышка, то ли кошка…
2008 г.
А ты не верил
Открыта книга. Чай налит. Закрыты двери.
Пришла пора считать цыплят. А ты не верил,
что я однажды растворюсь, как сахар в чае.
Ну что ж, теперь повеселюсь и поскучаю
безотносительно к твоим звонкам, визитам…
Единым взмахом расколю привычек плиты:
уеду в Вологду, начну учить албанский,
сменю мобильный, цвет волос и без опаски
закрою книгу, выпью чай, открою двери —
и буду просто дальше жить. А ты не верил.
2008 г.
Ледоход
Дождь доедает грязный зимний пломбир.
Книга Тарковского стерта почти до дыр.
Кошка вернулась с улицы, спит давно.
Женщина смотрит пристально за окно.
Там, за стеклом, куда-то уходит май.
Лед на реке вот-вот проскребет: «Прощай», —
голосом, будто камешком по стеклу.
Женщина смотрит пристально на метлу.
Этот весьма затейливый аппарат
прежде носил хозяйку повсюду над
крышами и верхушками тополей.
Вещь на века, а стоила сто рублей.
Ветер сбивал дыхание, как любовь.
Снизу глазел гаишник, вздымая бровь…
Утки освобождали воздушный путь.
Видимо, понимали вопроса суть.
Время прошло. Стоит в гараже «Харлей».
Стоит гораздо больше, чем сто рублей.
Но по весне, под скрежет и шорох льда
так подмывает в форточку – и айда!
2020 г.
Танец с волком
Жить с одиночеством в ладу —
Хороший тон для стильных женщин.
Чтоб сохранять баланс на льду,
Им отвлекаться нужно меньше…
Чуть зазеваешься – удар!
И поделом – не будь вороной.
Пусть он хорош, еще не стар,
Но ты дыши, подруга, ровно.
Да, он блестит, как медный таз
И излучает феромоны,
А цепкий взгляд звериных глаз
Твои сканирует объемы…
Сестра, не верь ему, не верь —
Он сам себе, увы, не верит.
Так рвется в запертую дверь! —
И тут же воет из-за двери…
Пусти его, но только в сны,
Он там поселится надолго…
Возможно, даже до весны.
…А ты чего ждала от волка?
2013 г.
Птичья песенка со слезой
На дворе трава,
Дрова на траве.
Шла кукушка ночью в гости к сове,
Чтоб поведать о несчастьях своих,
Поделить одну беду на двоих.
А сова (она мудра!) – все поймет,
Карты кинет, в чем там дело – смекнет.
И рассудит, и чайком угостит.
Все вернет: покой и сон-аппетит.
Есть недаром у совы голова!
Что за умница подружка-сова!
Ей последний хлыщ – и тот не соврет!
…Потому она одна и живет.
На дворе трава,
Дрова на траве.
Шла кукушка ночью в гости к сове.
Заглянула по пути к соловью.
Кто ж осудит в этом птичку мою?
И забыла свои беды она,
Ни подруга, ни сестра, ни жена.
Вы не слышали, как плачет сова?
– С моего двора украли дрова.
На моем дворе пожухла трава.
Может, все же, я была не права?
…Правда, глупые у песни слова?
1984 г.
Птичья песенка со слезой – 2
И по-птичьи голову наклоняю,
И зерно клюю, и гнездо свиваю…
Мне бы только чуточку хотя б влюбиться,
Я бы и запела тогда, словно птица.
А пока чирикаю вполчирика,
Корм ищу птенцам: поди, поищи-ка!
А пока свищу себе вполприсвиста,
Если в доме чисто и в мыслях чисто.
Мне самой неясно, что я за птица…
Только бы не в пингвина опять влюбиться!
Он, пингвин, хоть птица, да мне не пара:
Нет в нем божьей искры, святого дара.
У него и крылья-то – так, для вида,
А мне опингвинеть – до слез обидно.
Я и подпрыгиваю, и воздух руками взбиваю,
Но не летаю. Пока не летаю.
Хоть по-птичьи голову наклоняю,
Иногда вполголоса напеваю…
Мне бы от земли душой оторваться,
