Екатерина Конькова - Версаль

Этим гениальным творением невозможно не восхищаться. Приблизившись к Версалю, вы видите, как яркое солнце заливает Версальский дворец и высвечивает во всей красоте и необъяснимой прелести полные изящества линии его строений на фоне беспокойной прозрачной зелени парка и легких, словно сотканных из воздуха, фонтанов.

Нельзя не согласиться, что Версаль – это чудо света и бесценный дар французской нации всему человечеству. Минуя Парижское авеню, вы проходите площадь Оружия и оказываетесь перед высокими парадными воротами, врезанными в изящную черно-золотую решетку. На площади Министров вас встречает памятник Людовику XIV. Его установили через сто двадцать лет после смерти Короля-Солнца, в 1835 году. Восседающий на коне Людовик величественно и строго смотрит на переменчивый мир, на созданный по его указу символ мощной государственной власти – Версаль.

Когда в 1624 году Людовик XIII (годы жизни 1601–1643, царствовал с 1610 года) торжественно въехал в свой новый небольшой замок, выстроенный на холме среди бескрайних лесов на западе Парижа, еще ничто не предвещало Версалю будущей легендарной судьбы. Молодой и честолюбивый Людовик XIV (1643–1715) в начале своего царствования не мог даже предположить, что ему удастся преобразовать замок отца до такой степени, что он превратится в самый большой и роскошный дворец Западной Европы с его легендарными садами и своеобразным королевским городком. Людовик XV (царствовал в 1715–1774), а затем Людовик XVI (царствовал в 1774–1793) с особым трепетом относились к наследию, оставленному Королем-Солнцем. Они привносили свои изменения в соответствии с веяниями эпохи и по-своему обогащали его.

И все же потребовалось еще около двух столетий непрестанных трудов для того, чтобы превратить заболоченную территорию в одно из прекраснейших мест на земле. Казалось, что Великая революция не пощадит Версаль, однако в это время он уже перестал символизировать ненавистную абсолютную монархию. В результате почти все великолепные архитектурные памятники остались нетронутыми. Вожди французского народа вовремя осознали, что многие поколения художников, архитекторов, скульпторов – величайших мастеров своего времени – оставили здесь бесценное художественное достояние страны.

Людовик XIV являлся самым почитаемым европейским монархом XVII века, и пышное возвеличивание собственной власти стало важнейшей частью его политической программы. Существенную роль в этом должен был играть новый королевский дворец.

Первоначально его планировали построить в Париже. Для этого из Италии был вызван сам великий Джованни Лоренцо Бернини (1598–1680), творец внутреннего убранства собора Св. Петра и архитектор ансамбля площади Св. Петра (в частности, прославленной колоннады Бернини) в Ватикане. Однако его грандиозный замысел так и не был осуществлен. Волей судьбы символом абсолютной монархии стал Версаль.

Царствование Людовика XIV было одним из самых долгих в истории – 54 года. Именно на это время пришелся тот самый период высшего расцвета национальной абсолютной монархии, который в судьбе каждого великого народа получает, как правило, название «Золотой век». Это время представляло собой классический образец могущества неколебимой власти монарха.

Мощь королевской власти особенно контрастирует с временами так называемой Фронды, которая сотрясала Францию в детские годы Людовика (1648–1652). Это был целый ряд феодальных смут против сильной абсолютной власти короля и его правительства. Подавляли Фронду мать-регент при малолетнем короле Анна Австрийская (1601–1666) и ее возлюбленный, первый министр Франции кардинал Джулио Раймондо Мазарини (1602–1661).

Монарх для своего народа является наместником Бога на Земле. Плоть его священна даже тогда, когда у личности, облаченной королевской властью, наблюдается отсутствие разума, как в случае с Карлом VI Безумным (годы правления 1380–1422).

Еще большую святость король приобретал после таинства миропомазания, посредством которого он приобретал непосредственную связь с Царством Божиим, «когда на голову его надевают корону, а его груди, рук, носа, век касаются елеем, творя крест». Людовик XIV прошел эту церемонию в раннем возрасте, и коронация в полной мере отразила значение ритуала. Артур Юнг[1] подчеркивал, что в 1788 году средний француз «любит короля до самозабвения». Это, впрочем, не помешало революционерам отрубить ему голову в 1793 году.

Конечно, священное миропомазание не в силах превратить короля в святого, но это таинство взывает к Божией благодати, которую Господь ниспосылает монарху. Король, разумеется, человек, а значит, грешен, как и любой самый последний из его подданных. Однако с помощью молитвы и размышления помазанник Божий находит связь в Ином мире со своим внутренним «я», и это служит подтверждением его исключительности, «особости». Это, конечно, не освобождает его от ответственности и перед Богом, и перед подданными за совершаемые деяния.

От короля не требуют быть ангелом, хотят лишь, чтобы он подражал Иисусу Христу. Проповедники сравнивают короля с царем Давидом. Священное Писание, в свою очередь, рассматривает Христа не только как Бога, пастыря и пророка, но и как царя. То есть в таинстве миропомазания власть небесная и власть земная сливаются воедино, и король соединяет их нерасторжимо. «Королевская власть не безлика и восходит к заранее созданному образцу. В королевской власти всегда есть та частица, которая умирает и воскресает, – сын, который приходит на смену отцу, человек, созданный по образу и подобию Божию. В ней есть жизнь». Миропомазание монарха, таким образом, является божественным залогом для каждого подданного, и оно оставляет на священном теле монарха как духовный, так и материальный знак, стереть который невозможно.

Людовик XIV был долгожданным ребенком. Людовик XIII женился на Анне Австрийской в 1615 году, когда им с супругой было по четырнадцать лет, и в течение двадцати двух лет их брак не был осчастливлен рождением наследника. Вся богомольная Франция считала своим долгом молить Небо, чтобы стране был дарован будущий король. Глава братства Сен-Сюльпис св. Олье[2] не только усердно молился, но и стегал себя хлыстом. Основательница конгрегации Воплощенного Слова[3] Жанна Матель предсказывала рождение наследника. Предстоящую беременность королевы предсказывала и тринадцатилетняя кармелитка