© Юлия Марцинкевич, 2021
ISBN 978-5-0055-6834-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Моим дедушкам и бабушкам. Моей замечательной семье, настоящей сверхспособностью которой есть чувство юмора
Теперь, когда вы налили чай в большую кружку и готовы проникнуться этой историей, я начну. (Если на этом моменте вы всё ещё не налили чай, очень рекомендую, вкус этой истории значительно лучше раскрывается под чашечку горячего).
Я не хочу подробно описывать о чём эта книга, чтобы не предопределять ваше видение. Она многослойная, каждый читатель найдёт в ней своё.
Лишь немного сориентирую на месте. Первые пять глав описывают семью главной героини – Риты. Я любезно поделилась с ней своими родственниками, историями из семьи, а также лучшими чертами своей внешности и характера. В остальном – Рита самостоятельный персонаж, проживающий уникальную, ни на чью не похожую жизнь.
С главы, которая обозначена цифрой «1» (но, фактически, таковой не является, я всегда испытывала трудности с математикой), начинается фантастическая история путешествия Риты по Вертикали миров.
Спасибо всем читателям, которые решились отправиться по Вертикали вместе с Ритой. Больше не смею задерживать и передаю слово ей.
P.S А, нет, задержу. Жду вас на своей странице в Инстаграм @july.creative. Во-первых, это красиво…
У меня нос с горбинкой. Ну, как с горбинкой, иногда смотрю на свою тень в профиль и кажется, что мой нос – это целая гора. Над ней бы вполне разместился огромный лес, в котором белки могли бы поселиться в дуплах, а рыси охотиться на зайцев.
Глядя на меня, дедушка вспоминал одного известного сказочного персонажа, с похожей анатомией лица. Дедушка был слишком несдержан, чтобы молчать об этом вовсе, но достаточно мягок, чтобы называть меня просто – Рита-Маленькая Колдунья. Ну, чаще Колдуша. Примерно как с котами, долгие прозвища выговаривать неудобно. Ещё, он часто говорил, что у меня волшебные глаза: один голубой, второй – зелёный.
О, мой дедушка сам волшебник. Правда, без бороды и острого колпака. Настоящие волшебники очень хорошо умеют притворяться обычными дедушками. А обычные дедушки иногда притворяются настоящими волшебниками, например, чтобы поучаствовать в телешоу.
Мой точно волшебник. Разве может обычный человек доставать конфеты из люстры? Он поднимал руку, просовывал её между хрустальными серёжками и – оп, в руке «Школьная». Но это так, для самых маленьких. Настоящая магия была в его кабинете, на втором этаже.
Я так любила проводить время в этом месте. Всё дело в книжных стеллажах, доходящих до самого потолка. И в выходе на балкон, увитый виноградными лозами. Он идеален для мечтаний, чтения книг и таинственных ночных перешёптываний с мерцающими вдали звёздами.
Книг в коллекции было очень много. О культуре, истории, классические художественные произведения, книги по народной медицине, учебники по рисованию, словари – от русского толкового до эсперанто. Свободную от стеллажей с книгами стену украшали странные деревянные маски, которые дедушка вырезал сам. Эти лица пугали меня, но, как и всё тайное, влекли.
В его кабинете стоял большой чёрный шкаф, на котором висел замок. Дедушка никогда не показывал мне, что там лежит, а если я спрашивала, то говорил, что я узнаю, когда придёт время.
Однажды я услышала поговорку, что у каждого есть свой скелет в шкафу. Тогда предположила, что у дедушки там скелет и меня это не на шутку пугало. Ещё больше пугало то, что согласно поговорке, скелет есть в шкафу у каждого, а, значит, когда-то появится и у меня. Бррр. Уже тогда я подумала, что взрослеть – скверная затея.
Шкаф в моей комнате тоже был для меня чём-то сакральным. Наверное, это семейное. Когда было грустно, я запиралась в нём и плакала. Немая темнота слушала детские всхлипывания, обнимала огромными мягкими лапами и безмолвно утешала.
Самая короткая глава в моей жизни и в этой книге. Он не был ни лётчиком-космонавтом, ни исследователем Антарктиды. Мама его называла иначе, предварительно плотно прижимая свои ладони к моим ушам. Поэтому я не скажу, как именно. А когда не прижимала – я слышала, что он радиомеханик и телемастер. Он оставил нас с мамой, ушёл вслед за роковой мадам-патологоанатомом, которая, ввиду своей профессии, знала точный путь к сердцу мужчины.
Мама пахнет сливочным маслом и ванилью. У мамы под ногтями тесто, а в третьем ящике на кухне – разные формочки для выпечки, ситечка, мешочки. А один из кухонных шкафов тоже хранит тайну. Я уже говорила, что тайны в шкафах – семейное?
Но мамина тайна – не совсем тайна. Мама не такая жадина как дедушка. Она делится сокровенным. У мамы там кулинарная книга с рецептами бархатных булочек, песочных звёздочек и сладкой желатиновой ёлки, которая однажды отрикошетила мне по лицу, едва я её укусила. Всё потому, что мама добавила слишком много желатина и ёлка получилась тугой.
Она тоже волшебница, потому что умеет ткать из мгновений повседневности длинное полотно уюта. Она умеет заговорить огонь в печке, чтобы он выплясывал свои причудливые огненные па и согревал нас суровой зимой. Она умеет наполнить еду любовью, которая придаёт сил. Она умеет рассказать историю, над которой все будут хохотать, а потом крепко спать. Она настоящая волшебная мама.
Моя настоящая волшебная мама – не только моя. Так уж устроен мир, волшебством нужно делиться, тогда его становится больше.
На мою долю волшебства положила красивый карий глаз и пухлую детскую ладошку некая Настенька. Мы начали дружить ещё в те времена, когда она облюбовала мамин живот. Я передавала ей половники шоколадных конфет и просила маму пошире открыть рот, чтобы сказать сестричке «Привет!». Это странно, но я больше не могу скрывать этот факт.
У нас разные глаза. У меня голубые, а у неё – карие.
У нас разные отчества, потому что её папа – не телемастер, как у меня, а затянувшийся на двадцать лет мамин курортный Роман.
У нас разные волосы: у неё тёмное каре, а у меня светлые и длинные.
Волосы – это важно. Каждой из нас от мамы досталась магическая сила. Я переняла таинство приготовления сахарных булочек, а сестра – таинство плетения кос. Она парикмахер. У нас троих очень густые, блестящие и сильные волосы. Мама говорит, что это особенность, определяющая внутреннюю силу.
Это моё первое слово, «дядя». Дядю дядей называют все. Соседи, друзья, родственники. Когда появилась я, а, тем более, когда произнесла первое слово, ему по душе пришёлся этот статус и он утвердился в нём. У меня есть подозрение, что он считает это самым большим достижением в жизни.
Мама называет его «буддист», потому что на вопрос «Водку будешь?» он всегда отвечает «буду». Кроме шуток, в этом больше глубины, чем кажется. Дядю не беспокоят никакие мирские заботы. Ни деньги, ни комфортные условия, ни одежда. Он может спать на сырой земле и есть толчёную яичную скорлупу для удобрения огорода, думая, что это овсяные хлопья. Жаль, его тибетский храм начинается в огороде пьяного соседа и там же заканчивается.
