Поток подхватил Ежгу как только он шагнул в тоннель. Сила Потока была так стремительна, что у Ежги перехватило дыхание. Его подхватило как щепку, закрутило и понесло. "Не сопротивляйся потоку, милый, – всплыл в голове мамин голос, – расслабься, постарайся соединиться с ним". Мамин голос словно всплыл из памяти и перенес Ежгу на берег Хрустального озера, где мама учила его летать. Крылышки его были ещё маленькими, но уже достаточно крепкими, чтобы удержать его в Потоке. У него пока не получалось отрываться от земли, но зато он достаточно уверенно ловил Поток, прыгая вниз с Каменного утёса над озером.
Ежга сжался ещё сильнее. Ему было трудно дышать, но расслабиться не получалось. Поток сжимал его, любое даже самое маленькое движение доставляло жгучую боль. Казалось ещё немного и Ежга вспыхнет, как спичка! Больше всего ему сейчас хотелось заплакать, но даже этого он не мог сделать.
Ежга знал, что детям в тоннель ходить было запрещено, именно потому, что сила Потока могла их убить. Но также Ежга знал, что детям запрещено было и летать над озером, потому что крылья должны сначала стать достаточно сильными для таких полётов, но они с мамой летали. "Не бойся, мой маленький Ежга, – мама всегда будет рядом". И он не боялся. Мама учила Ежгу летать, и у него получалось! Они ловили Поток и зависали над землей, как птицы, или поднимались ещё выше и плыли среди облаков! Только Ежга и мама… И это были самые самые счастливые минуты на Свете!
Мама! Ежга вздрогнул и вернул себя в реальность. "Стань с Потоком одним целым, доверься ему!" – снова всплыл в сердце мамин голос. Ежга собрал в кулак всю свою волю, сложил ладошки рыбкой, сжался еще сильнее и, оттолкнувшись локтями от коленок, с силой рванулся вперёд. Интуитивно он почувствовал, что не нужно прижимать руки к телу и расправлять крылья, как он это делал в полёте. Наоборот, ещё сильнее он вытянулся вслед за руками и превратился в одно сплошное намерение – как стрела, несущаяся в цель. В одно мгновение боль отступила, и Поток превратился в силу, которая понесла его вперёд и, словно пробив невидимую стену, выбросила на землю. Ежга почувствовал, что лежит на песке; крупинки были мягкие и теплые, лёгкий ветерок пробежал по коже от головы до ног. «Я жив», – подумал Ежга. Но пошевелиться не было сил, и он провалился в забытьё.
Роднее мамы у Ежги никого не было. Иногда ему казалось, что они с мамой совсем одни на этом свете, хотя это было не совсем так. В их маленький мир пришел сначала пёс Вектор, потом осёл Яшка, потом прибрели дед Соломон с внучкой Степанидой, потом появилась тётка Нина с козой Агатой, а потом еще и два коня – Серафим и Геракл. «Вот и славно, – говорила мама. – Какая у нас чудесная большая семья».
Ещё у них был Дом. Вернее, Дом пришел в их жизнь самым первым! Они не знали точно, что ищут, но каждый раз, когда на их пути встречался новый дом, они проходили мимо. «Мы узнаем наш Дом, милый, – говорила мама. – Мы сразу поймем это, как увидим его». Ежга тогда не понимал, как мама собиралась это узнать. Ему только исполнилось семь лет, как случился Переход и Старого мира не стало…
Так они с мамой прошли много дорог, пока однажды не вышли к липовой аллее и в лучах заката не увидели его. Сердце у Ежги забилось сильно-сильно и он, раскинув руки, побежал навстречу Дому! Потом ещё мама говорила Ежге, что Дом разговаривает с ней и что он, Ежга, тоже может поговорить с Домом, если сильно-сильно захочет, для этого нужно просто открыть своё сердце! Дом поведал ей, что ждал их, и что у них Великая миссия в этом Мире. Ежга не задумывался о таких вещах, как миссия, он знал только одно, что мама рядом и что у них теперь есть Дом, а значит – всё будет хорошо!
Дом был очень просторным. Двухэтажный в виде буквы «П» с мансардой в центральной части, увенчанной высокой резной башней с каплевидным куполом и шпилем, и с огромной террасой с колоннами на первом этаже, откуда открывался совершенно потрясающий вид на большой лог и горы. Перед домом, чуть ниже террасы, была большая почти ровная площадка, на которой центральное место занимал каменный колодец, в стороне от которого стоял раскидистый вековой дуб. Ежга любил забираться на самую высоту и из густой листвы подолгу смотреть на горы и птиц, парящих над логом. Позднее они часто по вечерам собирались у дуба всей семьей. Тогда дед Соломон доставал свою балалайку, проводил рукой по её трем струнам, и она начинала издавать какие-то совершенно невероятные звуки. Они были не сказать, чтобы грустными, но иногда у Ежги щемило сердце и выступали слёзы на глазах, которые он старательно сразу смахивал, чтобы никто не увидел, а иногда ему казалось, что сердце его начинало раскрываться как цветок, становиться большим и светиться. В эти моменты Ежга как будто переставал принадлежать сам себе и растворялся в этом теплом окутывающем всех пространстве.
Дом стоял на пологом склоне горы, и правое и левое крыло дома утопали в зелени, что создавало в комнатах летом приятную прохладу, а зимой, наоборот защищало от ветра. Перед домом по одну сторону была липовая аллея, которая укрывала подъездную к дому дорогу, а с другой стороны расположилась небольшая конюшня с коновязью. Над конюшней был открытый сеновал с огромной покатой крышей, и Ежга со Стешей часто ночевали там, смотрели на звезды и слушали шум леса…
– Эй, с тобой все в порядке? – кто-то склонился над Ежгой и тормошил его за плечо. Ежга открыл глаза. В первые же секунды память восстановила события дня. Он приподнялся на руках и сел. Перед ним на корточках сидел конопатый мальчишка с большими глазами и рассматривал его.
– Цел, спрашиваю? – повторил мальчик.
Ежга пошевелил руками и ногами, вроде всё на месте, но тело стало словно каким-то тяжёлым. Он посмотрел по сторонам: местность гористая, но всё незнакомое вокруг, пожухлая трава, серые камни, внизу в долине дома, трубы, машины… «Я в Старом мире», – понял Ежга.
– Цел, – сказал он вслух.
– Я Егор, – сказал мальчик и протянул руку.
– Ежга, – пожал протянутую руку Ежга.
– Ежга? – как-то удивленно переспросил Егор и после небольшой паузы добавил. – Что ты делаешь тут один?
Ежга смотрел на Егора и усиленно пытался почувствовать своё сердце. «Сердце твой лучший друг и советчик, – всплыл в памяти образ мамы, – всегда слушай его и чувствуй, расширяется оно или сжимается, так оно тебе подскажет, стоит ли доверять тому, кто перед тобой». Но сердце Ежги молчало. «Если же выбор окажется слишком труден или невозможен, просто доверься тому, что с тобой происходит. Мир всегда на твоей стороне», – снова в отголосках памяти услышал Ежга мамин голос. Ежга снова взглянул на Егора:
