У Вас в руках книга, отмеченная талантом и мастерством. Книга редкая – сборник верлибров. Верлибр (франц. vers libre) – особая система стихосложения, свободный стих. Он свободен от рифмы и размера. И в то же время это поэзия. Верлибр требует от автора высокого поэтического мастерства. «Он фиксирует акт саморефлексии, потока сознания. Это способ познания автором мира и самого себя» (Д. Самойлов).
Каждый истинный поэт создает свой неповторимый художественный мир. Это сложный духовный процесс, обусловленный мироощущением творящего. Мир, творимый Леонидом Франчевским, – это мир высокого духовного бытия, противопоставленного «асфальтовой повседневности», «затхлости обреченного»:
«О, пустите меня в бесконечность! […]
Я дома – только там.
В безмерности небес и буйстве света…»
Там – «высшее блаженство духа».
(«Бесконечность»)
Небо, небеса, бесконечность – знаки метафоры духовного взлета. Автор зовет «повернуться к высоте лицом» – от обыденного к вечному. «А для чего еще жить?» – вопрошает он в стихотворении «Жажда IX»:
Жить, «чтобы видеть небо и… разгадывать эфемерные тайны облаков». Жить, чтобы «слушать песни, …напитанные бесконечностью и выдержанные в душе». Жить, чтобы «находить в глазах близкого человека глубину понимания, согласия и тепла». Жить – «уметь отыскивать мгновения, …вобравшие в себя всю жажду собственного дыхания и отчаяние надежды. – А для чего еще жить?» («Жажда IX»)
Природа, музыка, миги понимания и тепла – отличительные вехи художественного мира Л. Франчевского. Он умеет одухотворять, оживлять природу. Прорыв к высшему, небесному происходит через органическое единство с миром природы. Май – оживает природа: «Я тоже оживаю». «Пьянящее желанье жить… обжигает кровь и кожу» в период цветения; приходит лето – «Я яростно до осени дышу» («Май»).
Природа оживляет «потоки спавших музыки и слов, искрящиеся жаждой воплощенья». Природа стимулирует творческий процесс.
Художественный мир автора пронизан музыкой. Музыка как звучание идеального мира, бесконечности:
«… живу только музыкой:
Музыкой в форме слова,
Музыкой в виде строфы,
Танца,
Уходящего времени;
Музыкой тишины,
Прилива,
Французской речи;
Музыкой,
…Без которой я – ничто».
(«Бегство XI»)
Той же теме посвящены другие стихотворения («Нараспашку», «Нить Ариадны III», «Две скрипки»). Некоторые стихи и циклы названы музыкальными терминами: Largo, Andante, Concerto. Моцарт, Вивальди, Бах – это разговор с высоким небом, духовный взлет: «Набрать бы музыки полную душу», – мечтает автор («ИзБЫточность»). Она дает силы противостоять серости жизни, творит «мозаику души», рубцует раны: «Так бережно… на все открывшиеся раны наложишь ласковые швы» («Нараспашку»). Музыка помогает расти духовно, вникнуть в бесконечность, осознать свое высокое предназначение и соответствовать ему – «выводить свою единственную мелодию» («Вот такая весна») и быть «человеком с глазами, в которых – душа».
В художественном мире Л. Франчевского слышен голос Жака Бреля с его песнями, исполненными глубинного смысла («Если верно»), взлетают пронзительные звуки танго «Jealousy», тревожат душу средиземноморские и латиноамериканские мелодии. Эти звуки «в одном порыве сопрягают души». И автор вливает в них «Свой голос-крик, Свой голос-луч, Свой голос-птицу» («Петь I»). Автор призывает «Пока душа открыта небесам, Ловить в себе мелодию Живого» («Петь I»). Пение – нить, соединяющая человека, «душа которого открыта небу», с музыкой небес, бесконечного, как выражение жизни духа. И, наконец, музыка в танце, в танце сокровенном, молитвенном («Молитва в танце»). Танец как путь «я» к «Ты», ориентиры которого Ты, Твой путь, Твое дыхание, Твой луч, Твоя стихия. «Ты» – высшее проявление духовного бытия. Этот танец – «пламя быть в себе и вне себя». Он рождается «в минуты сокровенья и первобытной радости любви».
В художественном мире Л. Франчевского человек, «душа которого открыта небу», который силится постичь гармонию его, обречен на одиночество, страдание. Он в мучительных поисках родственной души, способной к пониманию: «Человек! Я к тебе пробиваюсь…» сквозь мир, «Где бродят неприкаянные души, Где даже фонари сиротствуют, как люди» («Две скрипки»). А так
«…хотелось бы, однако,
Чтоб рядом кто-то был, столь близкий,
Кого я мог бы по щеке погладить, взять за руку и посмотреть в глаза —
И в них найти желанные ответы на все тревоги бытия».
(«Поиски близости»)
В этих стихах тоска по духовному общению, «апелляция к пониманию и сочувствию».
Но одиночество может быть жизненной позицией в противостоянии толпе, когда жажда единения с другими людьми неосуществима из-за непохожести души:
«О, обними меня
Как можно крепче,
Одиночество мое!»
(«Толпа»)
Выход из внутреннего одиночества мыслится через любовь и дружеское участие. Любовь как вхождение вечности в жизнь неизбежно связана со страданием. В человеке в этом художественном мире – готовность к страданию, способность страдать искренне и глубоко, воспринимать страдание как критерий истинности бытия. И предвидя все сложности любви – «бурный шквал» чувства, неизбежность его угасания, опустошенность в результате – он заявляет:
«Всё это вижу.
Всё это принимаю.
И потому —
хочу любви.
Боюсь любви».
(«Предвидение II»)
В верлибрах содержатся раздумья о губительном влиянии бескрылой повседневности на душу человека. Люди, подверженные этому влиянию,
«…не умеют страдать,
Мучиться по пустякам,
И уже не способны к счастью…
У них в комнатах сыро от лени,
Душно от отсутствия мысли,
И клонит в сон от пустоты в глазах»
(«Без музыки»)
Все их пути ведут не к свету, не наверх, а в темноту, «Навстречу ветхости, уродству, тлению души» («Тем вечером»). «Руки робота мелких людишек формуют» («Этюд-1985»).
Выстоять, не сползти в «пучину суеты», сохранить себя, свое предназначение —
«Занять свое одинокое место,
Собою стать
и до конца остаться
Тревожным голосом,
высоким, но понятным,
Совестью, зовущей
от обыденного к вечному,
от забытого к живому…»
(«Проснуться поэтом»)
Для движения духа «от обыденного к вечному» необходимо уметь слышать «голос, идущий из открытых далей, Улавливать его напор» и творить ответ в музыке или слове, добавив «светлый звук в гармонию Вселенной» («Хотя бы изредка», «Под звездами»).
Читатель! Добро пожаловать в художественный мир Леонида Франчевского.
М. Д. Якубовская, к.ф.н, профессор МАРХИ
