– Арт, дорогой, зайди ко мне на минуту!
Из небольшой, просто обставленной комнаты высунулся мужчина в шелковом халате, поправил на переносице очки, нахмурился и аккуратно прикрыл дверь. Внутренности комнаты снова стали сокрытыми за дверью со стеклянной вставкой.
Послышались шаги, вздох. По коридору шел молодой человек, худой, высокий, совершенно лысый, с немного выдающимися скулами. Он погладил лысину левой рукой, шаркнул тапками и постучался в дверь комнаты. Из-за спины его, с кухни, другой парень прокричал зычным голосом:
– Пельмени готовы, я тогда без тебя начну, хорошо?
– Да, конечно, конечно. – Не оборачиваясь, парень в коридоре улыбнулся.
Мужчина открыл дверь в комнату и впустил в нее фигуру из теней и лысины.
– Я хотел бы тебе напомнить, Арт, что у тебя будут обследования. Мать договорилась, завтра у тебя плановый осмотр у кардиолога.
– Хорошо. А это обязательно?
– Я бы хотел, чтобы мой сын был здоровым. Поэтому обязательно. Еще вопросы?
– Я пойду? – Арт направился к выходу из комнаты быстрыми шажками.
– Завтра в 8:40.
***
На кухне, над остывающими пельменями, восседал парень обыкновенной внешности, с легкой щетиной на щеках и хитрым огоньком в глазах. Арт думал над тем, стоит ли ему так сильно нуждаться в кардиологе, как считает отец, и параллельно смотрел на друга. Арт поймал себя на мысли, что совершенно ничего о нем не знает. Они дружили уже восемь лет, но от этого их дружба казалась лишь невозможнее и тоньше. Так два осознанных, самодостаточных тела нашли и приняли друг друга, сошлись в братских узах, захотели терпеть и быть ответственными за свою дружбу. Непостижимо.
И сейчас второе создание из желаний и крови нависло над блюдом с пельменями в кухне Арта, оно знает его возможности и другие секреты, оно вхоже в жизнь Арта, лучше самого Арта. И это создание, это таинственное, сотканное из другой материи существо – его лучший друг, Влад. Уйдет ли он завтра или никогда? По идее, все должны когда-то уйти, поэтому и Влад не исключение, как бы сильно этого не хотел Арт. Стоит только свыкнуться с этой мыслью и жить дальше, зная, что завтра еще в нераскрытой коробке; может быть счастливым, а может быть горьким как подгоревший хлеб. Оба варианта уже здесь и живут параллельно.
Но все же о кардиологе. 8:40. Рановато.
Хотя кого Арт обманывает, он не собирается идти туда из-за неуверенности в результатах, а не из-за времени. Не хочется врать родственникам, что у тебя все хорошо. Сердце Арта давно изводило болями, к сожалению, физическими. Но он не шел ко врачам. Лучше умереть резко и не бояться, что что-то не выпил утром или что случайно разгрыз пилюлю при глотании. Замашки стариков. Еще и с легкими, возможно, беда, ведь курение должно как-то обещанно убивать. Не все же сигаретному дыму разносить людские проблемы за такие деньги. За такую сумму можно и медленно, изощренно сквозь года довести человека до потери пульса. Арт искренне считал, что сигареты приносят жизнь ради смерти, никакое не освобождение. Вот если бы кто-нибудь сверху сказал, что в одной случайной пачке, в любой из сигарет кроется моментальная смерть, то все перестали бы покупать сигареты. Куда утешительнее знать, что ты гарантированно умрешь, но потом, спустя горы табака и слез, горы людей и людишек. Философия общества, от которой также отдает замашками стариков.
Арт и Влад уже доели пельмени, пока Арта одолевали мысли. Они немного поговорили о жизни, а потом решили съесть рагу, которое заманчиво стояло в холодильнике.
***
Они сидели за столом. Над головой стояла томительная тишина, которая не давала мыслям разогнаться достаточно, чтобы начать разговор. Даже часы не тикали. Изредка было слышно, как на улице паркуются машины и громко обсуждают какие-то темы прохожие. Было настолько невыносимо, что Арт стал прислушиваться к разговорам за окном, но, скорее всего к счастью, ничего не понял. Влад, ссутулившись, сидел на табуретке и рассматривал свои домашние тапки. Рагу, которое он уже изрядно поковырял вилкой, его больше не беспокоило. Арту пришла в голову странная мысль, что почему-то беспорядок, сотворенный нами, совсем нам не интересен, если в нем хватает придуманной художественной ценности. Например, Влад на своей тарелке собрал из кусочков овощей солнце, подливкой нарисовав вокруг облака. Этим произведением он был явно удовлетворен. Арт отвернулся и посмотрел в окно.
Художественная ценность. А, может, его тоже не разбирают пока только потому, что он для кого-то вымышленный шедевр или хотя бы произведение искусства? Исходя из этого, ему тогда стоит сидеть и гордиться собственным величием в этом мире, как в частной галерее. Арту представилось, что чтобы посмотреть на него, Арта, кто-то простаивает в очередях, покупает билет, толкается в гардеробе. А потом фотографируется рядом с ним в удивительной позе, чем изощренней, тем лучше, или склоняет голову на бок и серьезным взглядом разглядывает мазки автора, высеченные черты на лице Арта, пытается найти смысл и находит. Свой, звенящий вдохновением и сладостный. А Арт краснеет, смущается, ведь он не представляет собой ничего серьезного, не несет таких смыслов в своем существовании; ему становится неловко оттого, что его наполнение, никому не видимое в реальности, заполняет не он сам, а окружающие зрители, зеваки. Наверное, картинам и скульптурам также неловко сейчас представлять современный век, зная о своей настоящей стоимости. Арт решил предупредить Владу, чтобы она не губила своих картин и не делала их пустыми. Пусть дает им возможность самим наполнить себя и предстать перед публикой в собственном величии и красоте. Пожалуй, Арт этим сейчас и займется. Для начала нужно совершить хоть какое-то действие.
С усилием встав с табурета и расшевелив тишину, Арт пошел к холодильнику. Достал огурцы, сполоснул их и положил на оранжевое керамическое блюдо. Чего-то не хватало. Тогда Арт порезал огурцы дольками и красиво разложил на блюде.
– Угощайся, я только что помыл! – Влад рассеянно посмотрел на блюдо, а потом на Арта, кивнул и снова уронил голову для созерцания тапочек.
Арт поставил блюдо на стол, ровно посередине, и сел сам. Тишина заняла прежние позиции. Влад не выказывал никакого интереса к происходящему. Они молча посидели еще пару минут, и наконец Арт решился взять дольку огурца. Поглядывая на Влада и следя за его движениями, чтобы не столкнуться руками над блюдом, Арт аккуратно взял огурец и положил рядом с собой на салфетку. « Один-ноль в мою пользу». – Подумал он и удовлетворенно хрустнул пальцами. Влад ожил и одним рывком схватил с блюда огурец. Не сговариваясь, они начали по очереди брать с блюда по дольке, в своей определенной последовательности и со своей стратегией, стараясь успеть до того, как рука оппонента потянется к блюду. Арт брал огурцы с середины блюда, а Влад с правого края, огибая середину. Арт брал с чувством, расстановкой, за полетом руки думая, каким будет следующий ход Влада. Влад наблюдал за Артом, видимо, обдумывая в свою очередь свои ходы, а потом быстро хватал огурец и клал его в неаккуратную горку рядом с собой. Эта почти шахматная игра продолжалась в полной тишине, прекрасная своей бесцельностью и ненадобностью. Дружба стала враждой, дружеской, но все равно пробудила в обоих забытые инстинкты, разожгла невидимый азарт и создала из тиканья часов настоящую музыку сражений. Минут через семь огурцы на блюде закончились, теперь оно сияло как утреннее солнце. Влад посмотрел на Арта с подчеркнуто глупым выражением лица. Он словно очнулся после транса и увидел последствия своей бессознательности.
