Сильно забегая вперед, хочу сказать, что моя история не о чуде, не о том, как я жила обычной жизнью, и в какой-то момент на меня свалилось счастье невиданных размеров. Я пыталась сплести для вас уютный плед из моих собственных воспоминаний, из отрывков жизни и главной истории, которая пройдет красной нитью сквозь сюжет. Я собирала по частям сначала свое сердце, склеивала осколки, но кто в нашем мире не переживал первую любовь, которая убивает тебя прежнего.
Вся наша жизнь состоит из цепных реакций, где каждый элемент играет свою неповторимую роль. Нельзя стать тем, кем вы являетесь на данную минуту, убрав хоть какую-то незначительную деталь из жизни. Чтобы сложить целиком картину, не получится убрать или поменять местами пазлы. Я долго думала: «Какого черта со мной все это приключилось?», – а потом поняла.
Я никогда не была особенной девочкой, не смотрела фильмы про «дивергентов», не читала антиутопичные романы, где события подстраиваются под главных героев, помогая решать проблемы. Не могу назвать себя и неудачницей, – нет. Я слегка пухлая (в прошлом), двадцати восьмилетняя леди, которая сменила за последний год несколько видов диет: медленно перетекая от спортивного питания до практически травоядного образа жизни. Не то чтобы я не видела результатов проделанной работы после определенной диеты, я просто оказалась каким-то шопоголиком, которому кажется, что каждая следующая методика сделала бы свое дело быстрее. И вот я, полгода употребляющая только здоровые продукты с маркировкой «эко», сижу и поглощаю песочную корзиночку с брусничным джемом. Вы спросите меня: Почему? Ты сдалась? Все оказалось неэффективным? – Нет. Я просто счастлива. И это осознание дает мне право сегодня поглотить 476 калорий, а завтра натянуть любимый спортивный костюм с кроп-топом и выйти на пробежку в до боли знакомый дендропарк.
Свою историю я еще не начала, не думайте. Это плавная подготовка и разогрев ваших мышц души и фантазии перед главной нагрузкой.
Вообще, я поняла, что без любви к себе не получится завоевать и малую дольку сего мира. Даже своего маленького мирка под названием «зона комфорта». Эта зона просто превращается в бесконечную зону дискомфорта, когда ты не можешь без сожаления и мысленного плевка в свою сторону пройти мимо зеркала. А оно как назло большое и в пол. И зубы не того оттенка, которого хотелось бы добиться, и губы тонкие, как нити, связывающие тебя с вселенной красивых людей: вот-вот отбросит тебя от них на миллионы световых лет.
Моя мама, когда была жива, всегда в детстве повторяла мне, какая я у нее красивая. И я, в силу детской доверчивости, ей верила, честно. Больше всего на свете я любила мгновения, когда перед сном она приносила кружку с теплым молоком и какую-нибудь вкусную булочку с маком или творогом. Нежно гладя меня по голове, она рассматривала глобус, стоящий на краю письменного стола. Представляла, как мы будем путешествовать в самые далекие и забытые уголки планеты. У нас даже было несколько маленьких традиций перед сном: я раскручивала глобус с закрытыми глазами и аккуратно останавливала его, указывая пальцем в какую-нибудь точку. Точку, куда мы обязательно отправимся, как только папе дадут на работе отпуск или выходные. Я очень хотела оказаться где-нибудь у моря, чтобы папа, как все обыкновенные люди, надел бы дурацкую панаму, шорты и солнечные очки. Чтобы шел по раскаленному песку босыми ногами к нам с мамой, прихватив горячую и вкусную вареную кукурузу, обдувая свои пальцы муссонами собственного выдоха. Но когда мы смотрели на него очень грустными глазами, в которых бегущей строкой можно было прочитать: Пожалуйста… – он отмахивался, объясняя отсутствие времени тем, что работает для нашего же благополучия. Да, мы действительно ни в чем не нуждались. Правда, было кое-что, чего нельзя было приобрести ни в одном детском магазине – время, проведенное с ним. Не помню точно, но кажется, я откладывала деньги именно по этой причине, чтобы купить несколько часов наедине с отцом.
Мама, кстати, поддерживала меня всегда, но не могла повлиять на закостеневшее сознание трудоголика, которого любила больше всего на свете. Наверное, даже больше меня. Я никогда не ревновала, но осознание жило во мне с малых лет. Я знала, что вечера с папой вдвоем на кухне, мама не променяла бы ни на что другое. Я слышала, как за поздними ужинами, они мило ворковали, смеясь над чем-то понятным только им двоим. Они делали это шепотом, чтобы не разбудить меня. Под это еле уловимое щебетание я всегда и засыпала.
Когда-нибудь я обязательно смогу объяснить умыслы и жестокие повороты судьбы. Только не сейчас, не в данную минуту, не в этом месяце, не в этом году. Мамы не стало очень рано, помню, что ходила в пятый класс. Около двенадцати лет мне было от роду, когда я ощутила, что означает фраза «И каждый раз навек прощайтесь, когда уходите на миг…». Кажется, мне не хватило каких-то мгновений, чтобы досказать все, что думалось, что писалось в блокнотах и дневниках. Я готовила ей подарок: хотела переплавить много свечек и сделать одну большую в форме сердца. Я хотела подарить ей свое сердце, но не успела. Ее сердце не выдержало и остановилось раньше…
Не хочу долго и много об этом писать, но страшно было смотреть в глаза папе. Я избегала его. Знаю, что поступала неправильно. Знаю, что нужно было поддержать, но мне было до ужаса невыносимо больно представлять, что увижу в его глазах страх. Парализующий страх от того, что смысла жизни больше нет. Я знала, что это так и не хотела искать подтверждений своим догадкам. Я хотела жить в неведении, так становилось чуть легче и спокойнее. Я завтракала и ужинала раньше него, я старалась как можно меньше говорить о себе, и как можно больше на отвлеченные темы. Кажется, он делал все тоже самое, что и я. В итоге мы вели беседы на темы, не интересующие нас обоих. Старались отдалиться друг от друга, как будто это помогло бы нам забыть то горе, которое пришло в нашу семью. Мы проживали его каждый сам с собой, даже не попытавшись смириться с утратой вместе и продолжать жить дальше. Я заметила, что по вечерам он стал в полутьме при свете какого-то ночника перебирать крупы, отделяя хорошие зерна от гнилых. Наверное, это его успокаивало, я не спрашивала никогда об этом способе медитации. Могу сказать только одно: он очень быстро и хорошо сумел посадить себе зрение от идеального до: «Погоди, сейчас очки только возьму и узнаем, какое сегодня число». К слову, календарь, висящий на стене, был с огромными и четко пропечатанными цифрами. Я улыбалась, хотя прекрасно понимала, что папа давно запустил программу по самоуничтожению.
