Сцена 1
Санкт-Петербург. Особняк Нарышкиных. Раннее утро.
Спальня Нарышкиной. Нарышкина спит. Рядом спит темноволосый мужчина.
Раздаётся стук в дверь.
Мужчина (в ужасе просыпаясь). Господи… кто это? Это ваш муж?!
Нарышкина (сонно). Какой муж… Дмитрий Иванович так рано не приходит из игорного дома.
Мужчина. Но кто может к вам стучаться в такой час?
Нарышкина (громко). Кто там?
ГолосАлександра. Мария Антоновна, это я.
Мужчина (в ужасе). Это император! Это ещё хуже, чем ваш муж!
Подскакивает на кровати. Хватает одежду, вылезает в окно.
Нарышкина встаёт, зевая, открывает дверь.
Нарышкина (недоумённо). А вы чего это? В такую рань…
Александр стоит в маске. Протягивает ей цветы.
Александр. Мария Антоновна, выходите за меня замуж.
Нарышкина смотрит на него. Роняет цветы.
Нарышкина (испуганно). Вы это… чего? Чего случилось у вас?! Умер кто-то? (Ахнув.) Елизавета Алексеевна?
Александр заходит в комнату. Садится на стул.
Александр. Нет. Она жива, слава богу. Но я с ней разведусь. Вы хотели, помните? Мне помнится, что вы когда-то хотели за меня замуж…
Нарышкина. А как же… Дмитрий Иванович?
Александр. Мария Антоновна, ну на что он вам? Ну серьёзно. Зачем? Он что для вас делает? Только в карты всё проигрывает. Если бы не я, вы бы давно по миру пошли.
Нарышкина(растерянно). Это да, но… но это как-то неожиданно… Всё ж нормально было.
Александр. Нет. Не нормально. Всё не то. У меня всё не как у людей. Как-то… не по-христиански.
Нарышкина (смущённо). Знаете, я поняла, что быть императрицей – это совсем не моё. Вообще. Ну сами посудите. Ну какая из меня…
Александр. Да там ничего сложного нет. Там ничего делать не надо. Там, если что-то надо, матушка сделает. А вы мне детей родите. Моих.
Нарышкина (неуверенно). Ну так да… конечно… а как же…
Александр. Ну не хотите замуж, тогда давайте с вами хотя бы вступим в близость.
Делает к ней шаг. Нарышкина испуганно отступает.
Александр (грустно). Нет, вы меня не любите… Меня никто не любит. А я, знаете, не хочу быть теперь один. Мария Антоновна, ну ладно, что вам надо? Деньги, бриллианты? О, вот вы точно хотели дом в Париже.
Нарышкина подходит к нему. Берёт за руку. Усаживает на кровать.
Нарышкина (ласково). Да вы чего? Мне ничего не нужно.
Александр. Но, может быть, что-то нужно Дмитрию Ивановичу?
Нарышкина. Знаете, я вам давно хотела сказать, что он… он, в общем, не Дмитрий Иванович, он – Дмитрий Львович.
Александр(удивлённо). Неужели? Вот никогда бы не подумал, что Львович. А знаете, Мария Антоновна, я теперь начал замечать то, что ранее не замечал. Вот всё как-то мимо меня было. И сам я мимо всех… и я людей не понимаю, и они меня. Я думал, в Европе меня поймут, и я пойму. Но я ничего не понял.
Нарышкина (вздыхая). И я щас ничего не поняла, если честно, из того, что вы сказали. Но это ладно. Мне ничего не нужно. Я с вами за так могу… по старой дружбе.
Александр (вздыхая). Мария Антоновна, хорошо, что я ничего не ищу более в других. Я лишь хочу найти самого себя. Возможно, дело не в том, что они все не те… Возможно, я сам не тот, кем меня считают.
Нарышкина. Слушайте, но если вы поговорить хотите на такие темы, то, может, вам лучше к Елизавете Алексеевне сходить, а?
Александр. Нет, я всё же хочу дать вам шанс. За выслугу лет.
Нарышкина садится к нему на колени. Целует через маску.
Александр. Хм… а вы ничего снять с меня не хотите? Может быть… мне надо что-то снять?
Нарышкина(недоумённо). Ну да, конечно, надо. Штаны надо снять… Так вы хотите, чтобы я сняла, или сами сможете?
========== СЕЗОН 4 Сцены 2–3 ==========
Сцена 2
Михайловский замок.
Тайная комната Михайловского замка. Александр стучит в дверь. Дверь открывается.
Александр (смотрит на открывшего). Э… а вы кто?
Открывший (радостно). Что, не узнал? Это же я!
Александр (в шоке). Отец, это вы?!
Павел. Я отпустил бороду! Невероятно, совсем другое лицо!
Проходят в комнату. В комнате бегают собачки.
Павел(радуется). И почему мне это раньше не приходило в голову? Надо было давным-давно отпустить бороду! Я хотел в юности, но твоя бабушка не разрешила. Сказала, что я буду похож на подзаборную пьянь. Наконец-то я сделал то, о чём мечтал.
Смотрит на Александра.
Павел. А тебе вообще не идут бакенбарды. Сбрей их или отпусти нормальную бороду. Ну или, в крайнем случае, усы.
Александр. Нет уж… Чтобы у меня на лице растительности осталось больше, чем на голове?
Перекрутка.
Александр и Павел сидят на полу и играют с собачками.
Александр. Я вернулся в Россию и обнаружил, что тут всё не так, как было, когда я уезжал. А самое главное: за время моего отсутствия я потерял любовь народа. Возможно, кто-то пустил очередной грязный слух обо мне. О том, что я переехал жить в Европу, потому что тут ничего не получается… Но есть и хорошие новости! Меня наконец-то приняли в масоны!
Павел. Неужели?
Александр. Да! В Европе я познакомился с одной женщиной… необычайно интересной. Её зовут баронесса Крюденер. Она вообще много чем занимается, но одно из направлений её религиозной деятельности посвящено как раз сообществу Христа. Точнее, его последним дням. Она там и предсказывает всё, что было и что будет. В случае нашей семьи это очень полезный навык. Главная цель – это восстановление истинного учения Христа и реорганизация церкви. С этой же целью я выступил инициатором создания Священного союза в Европе. Я очень нагрешил там с Наполеоном и теперь хочу искупить свои грехи.
Павел. Я что-то не пойму… Ты сказал, что тебя посвятили в масоны.
Александр. Ну да. Я вам только что и рассказал о своём вступлении туда.
Павел. В масоны?
Александр. Ага.
Павел. То, что ты описал – это не масоны. Это мормоны.
Александр. А это разве не одно и то же?
Павел (рука-лицо). Нет, тебя вообще как одного на улицу выпускают?! Тебе лишь бы куда-то вступить! Что такое с тобой?
Александр (задумчиво). Не знаю… Может быть, мне не хватает душевной близости с кем-то?
Павел. И поэтому ты путаешься бог знает с кем?
Александр. Знаете, я всегда поражался вот чему! Вот вас мало кто любил на моей памяти. Я бы сказал, что там по пальцам можно перечесть. Но те, кто любили… они любили вас так, как я мог бы только мечтать. Если бы хоть кто-то любил меня так, как вас матушка, или Екатерина Ивановна… или Куракин.
Павел (недоумённо). Не понимаю. Я всегда считал, что ты пользуешься большей любовью у людей, чем я. Причём у всех.
Александр. Не совсем так. Я всем нравлюсь. Это другое. Это не любовь. Любовь – это душевная близость. А со мной все стремятся вступить разве что в физическую. Это приятно, конечно, но это не то. Этого мало.
Павел. Не знаю, что тебе сказать. Я никогда не знал, как завоёвывать любовь. Но я рискну предположить, что для того, чтобы вызывать любовь, надо самому кого-то любить. Кого ты любишь?