Далеко-далеко, в самом центре бытия, проснулся Лось. Он тяжело встал, пошевелил губами на всякий случай, потряс рогами, сбросив с них мусор, а с головы – пелену сна, и осмотрелся. Его окружал лес. Густой, но светлый. На деревьях висели шишки. По стволам бегали проворные муравьи. Под копытами проминался мягкий влажный мох. Всё было как надо.
Лось был белым, как снег, от копыт до кончиков рогов. Его это нисколько не смущало, поскольку он знал, что всё преходяще.
Далеко-далеко, в самом центре небытия, проснулся Лосось. Всплыл повыше, метнулся влево, затем вправо, изогнулся телом, проверяя гибкость. Сюда, на глубину, проникало мало света, но это Лососю нравилось. Самое то. Сверкали проплывающие рыбки, шевелились на дне едва заметные щупальца неизвестных чудовищ, вода обтекала тело Лосося и поддерживала его.
Лосось был чёрным, как ночь, он знал это и наслаждался этим.
Он подплыл к Лосю и потёрся о его бок.
– Казуистика, – сказал Лосось. – Все же знают, что бытие и небытие – это одно и то же.
– Не все, – возразил Лось и пожевал воздух.
– Ты опять собираешься спорить? – усмехнулся Лосось.
– Нет, – ответил Лосось. – Споры – штука бессмысленная. На данный момент ты видишь так, как видишь ты, а я – так, как вижу я.
– Всё не так однозначно, – сказал Лосось.
– Это, по справедливости, должна быть моя фраза, – заметил Лось. – Но, учитывая, какой смысл в неё вкладывают, пусть уж будет твоей.
Лосось подумал немного и больно укусил Лося за ухо.
– Ты опять творишь какую-то дичь, – сказал Лось.
– Я делаю всё, что могу, – ответил Лосось. Из его брюха выскочил резвый весёлый заяц и немедленно утонул.
– Глупо, – промолвил Лось, глядя, как тушка зайца всплывает к вершинам деревьев. – Зло – всегда глупость.
– Ха-ха. А ты не так уж и бел, – сказал Лосось, рассматривая Лося. – В этой темноте скорее ты выглядишь серым.
– Скорее уж ты слишком блестишь на свету, – возразил Лось. – А что касается неоднозначности, хочу вот что сказать тебе. Был такой император и полководец, Наполеон.
– Я знаю, – сказал Лосось. – Стрелял по Сфинксу вместо того, чтобы отвечать на его вопросы. Людей убивал, грабил и начинал войны.
– Да, – согласился Лосось. – Но он любил Жозефину. Ценил красоту – например, шляпы.
– Если ты повинен в убийствах, – возразил Лосось, – то это уже неважно.
– Скверный характер у него был только потому, что он очень мало спал, – сказал Лось.
– Иногда мне кажется, – сказал Лосось, – что ты слишком много спишь.
– Я сплю достаточно, – ответил Лось. – Но мне хочется пить.
– Тут много воды, – сказал Лосось.
– Не для меня.
– Пожалуй, и я хочу немного поджариться, – сказал Лосось. – Пошли к Источнику.
– Пошли, – сказал Лось и взмахнул плавниками.
Они двигались вперёд долго и задумчиво.
– Так ты хочешь сказать, – произнёс Лосось, – что всё можно оправдать?
– Нет, – ответил Лось. – Я не думаю, что нужно кого-то в чём-то оправдывать. Но видеть в каждом врага – неверный путь.
– А я вот что скажу, – сказал Лосось, но отвлёкся на червячка, что блеснул под его копытом. – Помнится, был некий человек, которого обвинили в неблагонадёжности, и он попал в палату для душевнобольных. Там было Наполеонов в достатке, и он смог сделать то, что не удалось Сфинксу. Он задал Наполеону загадку: «Если кто-то никогда не видел неба, может ли он пересчитать звёзды?»
– И что ответил Наполеон? – уточнил Лось.
– Он только пускал слюни и безумно скалился. Не думаю, что он понимал смысл слов. Но как бы ты сам сейчас ответил на эту загадку?
– Думаю, этот кто-то может посчитать звёзды, – ответил Лось. – Но не станет этого делать. Зачем?
– Да! – Лосось восторжествовал. – Вот именно – зачем? Этот вопрос всегда обезоруживает таких, как ты. Зачем быть добрым, если можно не быть? Зачем быть смелым, если это принесёт боль? Зачем пить воду, если жажда наступит снова?
– Вот и Источник, – заметил Лось.
Перед ними открывалось большое сверкающее пятно в половину неба. Лосось видел в нём огонь, а Лось – воду. Они приникли к Источнику, и пили, пили.
Наконец Лось повернулся и подставил другой бок, ещё мало подрумяненный.
– Ты же и сам знаешь ответ, – сказал Лось. – Нет никакого смысла, кроме того, что ты сам вкладываешь.
– Да, – согласился Лосось. Его рога набухли от воды, и его начинало клонить в сон. – Но ведь и злодей видит смысл в своих злодеяниях. Можно ли его простить?
– Можно, – сказал Лось. – Но он не перестанет быть злодеем.
– Действительно, – сказал Лосось. – Зачем?
– С другой стороны, – продолжил Лось, – как ты видишь, у тебя теперь рога, и ты ослепительно белый.
– А ты чёрный, гибкий, с плавниками и хвостом, – сказал Лосось. – Да и зубы у тебя теперь страшные. Но я по-прежнему Лосось, а ты Лось. И что? Будем ссориться из-за названий?
– Нет, – сказал Лось. – Внутри нас целые миры, созвездия и души. Как мы можем ссориться?
– Да, – согласился Лосось. – Не будем. Но ведь в каждой из этих душ – тоже миры и созвездия. А они ссорятся и даже воюют.
