Эта книга посвящается моей жене Мохинисо – с ней связано все лучшее, что случилось со мной в жизни
Туман окутал океан, приглушая все краски и звуки. Он колыхался и бурлил, когда первые струйки утреннего бриза потекли к суше. Траулер стоял в тумане в трех милях от берега, на краю течения, где восходящие глубинные воды, богатые приносящим жизнь планктоном, встречались со спокойной прибрежной водой, образуя более темную зеленую полосу.
В рулевой рубке Лотар де ла Рей, облокотившись на штурвал, вглядывался в туман. Он любил эти тихие волнующие минуты перед рассветом. Он ощущал, как его тело начинает покалывать, словно в крови бежали электрические искры. Это была страсть охотника, которую он испытывал уже бесчисленное множество раз, неистребимая, такая же мощная, как зависимость от опиума или крепких напитков.
Мысленно вернувшись в прошлое, он вспомнил нежный розовый рассвет, что медленно растекался над вершинами Магерсфонтейна. В тот день сам Лотар, припав к брустверу окопа, ждал, когда из темноты появятся линии шотландской пехоты в плавно волнующихся килтах и с развевающимися лентами на шапках, чтобы двинуться маршем прямо на их ожидающие винтовки маузера. По его коже побежали мурашки при этом воспоминании.
С тех пор миновали сотни других рассветов, когда он точно так же ожидал большую добычу – льва с косматой гривой в Калахари, запаршивевшего старого буйвола с огромными рогами, мудрого серого слона с морщинистыми боками и драгоценными длинными бивнями. И хотя теперь добыча была не очень крупной, но по многочисленности такой же необъятной, как порождавший ее океан.
Течение его мыслей прервалось, когда из камбуза на открытую палубу вышел мальчик. Он ступал босиком, ноги у него были длинными, загорелыми и сильными. Ростом он уже почти не уступал взрослому мужчине, так что ему пришлось нагнуться, входя в дверь рулевой рубки. В каждой руке он держал по оловянной кружке с горячим кофе.
– Сахар? – спросил Лотар.
– Четыре ложки, па. – Мальчик усмехнулся в ответ на улыбку Лотара.
Туман осел каплями росы на его длинных ресницах, и он сморгнул их, как сонный кот. Хотя вьющиеся светлые волосы мальчика выгорели на солнце так, что в них появились пряди платинового тона, брови и ресницы у него были густыми и черными; они обрамляли и подчеркивали его янтарные глаза.
– Много рыбы сегодня, – сказал Лотар.
И скрестил пальцы правой руки в кармане штанов, чтобы отогнать неудачу из-за сказанного вслух. «Нам это необходимо, – подумал он. – Чтобы выжить, нам нужно много хорошей рыбы».
За пять лет до этого он в очередной раз поддался зову охотничьего рога, соблазнившись погоней и дикими местами. Он продал процветающую компанию по строительству автомобильных и железных дорог, так старательно им созданную, собрал все средства, что мог, включая заемные, и поставил на кон.
Он знал, какие безграничные сокровища скрывают холодные зеленые воды Бенгельского течения. Он впервые заметил их в те хаотичные последние дни Великой войны, когда он в последний раз восстал против ненавистных англичан и их марионетки, предателя Яна Смэтса, вставшего во главе армии Южно-Африканского Союза.
С тайной базы среди высоких пустынных дюн на берегу Южной Атлантики Лотар снабжал топливом и оружием немецкие подводные лодки, нападавшие на корабли британского торгового флота. И, сидя в те дни на берегу океана в ожидании прихода субмарин, он увидел, что этот самый океан таит безмерные дары. Их нужно было просто взять. И в те годы, что прошли после заключения постыдного мира в Версале, он строил планы, трудясь в пыли и жаре, взрывая и расчищая горные перевалы или ведя свои дороги прямиком через мерцающие долины. Он копил, планировал, составлял схемы…
Эти траулеры для ловли сардин, обнаруженные им в Португалии, представляли собой заброшенные, прогнившие суда. А еще он нашел там да Сильву, старого и мудрого, знающего жизнь моря. Они вместе отремонтировали и переоснастили четыре древних траулера, набрали основную команду и отправились на юг вдоль Африканского континента.
Консервный завод, который Лотар нашел в Калифорнии, был построен там, чтобы перерабатывать тунца, но основавшая его компания переоценила численность рыбы и недооценила стоимость вылова этих непредсказуемых «морских цыплят». Лотар купил заводик за малую долю его первоначальной стоимости и целиком перевез все его оборудование в Африку. Здесь он заново поставил завод на плотных песках пустыни, рядом с развалинами заброшенной китобойной базы, от которой и произошло голландское название этой безлюдной бухты – Уолфиш-Бей, Китовый залив.
В первые три сезона Лотар и старый да Сильва нашли тунца, и они пожинали урожай бесконечных косяков рыбы, пока Лотар выплачивал висевшие на нем ссуды. Он сразу заказал новые суда, чтобы заменить ветхие португальские траулеры, срок службы которых подошел к концу, и в результате еще глубже погряз в долгах, чем в начале этого приключения.
А потом рыба исчезла. По причинам, которых никто не мог понять, огромные косяки сардин пропали, оставив лишь маленькие редкие стайки. И пока они искали впустую, уходя в море на сотню миль и дальше, обшаривая длинное пустынное побережье на таком расстоянии от завода, что это теряло экономический смысл, месяцы безжалостно текли, и каждый приносил возросшую сумму процентов, при этом содержание завода и судов тоже стоило денег, так что Лотару пришлось искать новые ссуды.
Два года без рыбы. И тут весьма эффектно, как раз в тот момент, когда Лотар понял, что проиграл, в волнах течения произошла легкая перемена – или это немного изменился ветер – и рыба вернулась, хорошая рыба, жирная, идущая косяками, густыми, как молодая трава…
– Пусть только не уйдет, – молча молился Лотар, всматриваясь в туман. – Пожалуйста, Боже, пусть она не уйдет…
Еще три месяца – это все, в чем он нуждался, всего три коротких месяца, – и он рассчитается со всеми долгами и снова станет свободным.
– Туман поднимается, – сказал мальчик.
Лотар моргнул и слегка качнул головой, возвращаясь к реальности.
Туман расходился, как театральный занавес, и открывшаяся сцена выглядела мелодраматично, даже слишком красочно для естественной, когда рассвет загорелся, словно шоу фейерверков, оранжевый, золотой и зеленый там, где он отражался в океане; он окрашивал подвижные столбы тумана в цвета крови и роз, и сама вода вспыхнула неземным огнем. Магическую картину усиливала тишина, тяжелая и прозрачная, как кристалл, и людям казалось, что они внезапно оглохли, будто, кроме зрения, все остальные их чувства исчезли, и им оставалось лишь в изумлении смотреть на открывающееся зрелище.
