Слева на снимке Холдевич Вадим Климентьевич.
Справа от него Беда Андрей Михайлович – брат жены Вадима Климентьевича.
Холдевич Вадим Климентьевич. Орден Красной Звезды
Гв. рядовой _4_._4_.1919, Место службы: 56 гв. тбр 1 УкрФ. Награждение
Холдевич Вадим Климентьевич. Орден Отечественной войны II степени
Гв. сержант _4_._4_.1919, Место службы: 56 гв. тбр 7 гв. тк. Награждение
Холдевич Вадим Климентьевич
Сержант __4.__4.1919 Красноярский край, Сухобузимский р-н, с. Шила. Сводная картотека
Холдевич Вадим Клементьевич. Медаль «За отвагу»
Гв. красноармеец _4_.__4.1919, Место службы: 56 гв. тбр.
14. 01. 1944 Медаль «За отвагу»
17. 08. 1944 Орден Красной Звезды
13. 05. 1945 Орден Отечественной войны II степени
Беда Андрей Михайлович. Орден Отечественной войны I степени _23_._8_.1923 Хабаровский край, Верхнебуреинский р-н, п. Усть-Умальта. Юбилейная картотека
Беда Андрей Михайлович. Медаль «За отвагу»
Мл. сержант _23_._8_.1923, Место службы: 842 ап 309 сд ВорФ.
Уважаемая редакция!
В одном из первых майских номеров «Правды» напечатана глава из книги генерал-лейтенанта Слюсаренко «Последний выстрел». Я служил в 56 гвардейской танковой бригаде, которой тогда командовал полковник Слюсаренко. Но вот уже давно ничего не знаю о своих однополчанах.
Сейчас появилась возможность восстановить связи с товарищами, локоть которых постоянно чувствовал в течение долгих военных лет. Вероятно, генералу Слюсаренко пишут многие. Хотел бы написать и я. Если в редакции есть адрес генерала, то очень прошу прислать его мне. Я, конечно, понимаю, что редакция – не справочное бюро, но все-таки…
Пользуюсь моментом, чтобы высказать свои суждения и пожелания в адрес пишущих и печатающих военные мемуары.
Военных воспоминаний написано много. Может быть, еще больше находятся в неоконченных рукописях. Это очень хорошо. Это нужно. Спрос на книги, раскрывающие героизм нашего народа, не иссякает. Тем более, если пишущий рассказывает о событиях, участником и вершителем которых он был. Но большинство этих воспоминаний написано людьми, стоящими во главе больших воинских соединений, когда человек распоряжается тысячами жизней и судеб. Это накладывает определенный отпечаток на оценку событий, на определение характера поступков тех, кто находится в подчинении. Масштабы описываемых событий обычно имеют решающее, поворотное значение в ходе войны или отдельных крупных сражений. Такие мемуары служат одновременно учебниками для будущих командиров, полководцев. А сами суждения пишущего носят характер направляющий и часто облекаются в непререкаемую форму. Нельзя переоценить огромное воспитательное значение этих книг. Но вот интересно было бы послушать суждения о тех или иных событиях рядового солдата. Человека, который командовал только собой, распоряжался жизнью только своей. А ведь от того, какие мысли роились в голове солдата, как он их овеществлял в словах и поступках, в значительной мере зависел исход сражения, реализация планов и замыслов командования. Да и характеристика армии в целом зависит и от солдата. Пусть эти мысли невелики по значению и объему в сравнении с мыслями командира. Но их много – и солдат, и мыслей.
Вот в напечатанной в вашей газете главе из книги «Последний выстрел» события даны в преломлении командира танковой бригады. Они очень сходны с мыслями, выраженными в книге командира соседней бригады генерал-лейтенанта Драгунского. Видимо, если взять и третьего человека этого же ранга – мысли будут идентичными.
Вот так, вероятно, и с действиями, и с мыслями солдат.
Поэтому нам, солдатам, очень бы хотелось встретиться с воспоминаниями рядового: пехотинца ли, танкиста ли – все равно.
Вот, например, какие мысли были у меня, когда я был в Берлине, в тех же местах, что и генерал Слюсаренко.
Бои идут на улицах Берлина. Батальоны где-то впереди. Их отделяют от нас громады очень разрушенных и менее разрушенных зданий.
Наша маломощная РБМ никак не желает держать устойчивую связь. Кажется, наконец услышал голос радиста танка командира батальона, и можно запросить обстановку. Но голос теряется среди треска атмосферных разрядов, писка морзянки, трескучей немецкой речи. А связь очень и очень нужна. Где-то в той стороне, куда ушли танки, гремят орудийные выстрелы. Они не такие раскатистые, как в степях Украины, но их глухие бубнящие взрывы вызывают не меньшее беспокойство…
Для чего я написал все это? Вероятно, чтобы натолкнуть на мысль о создании книги солдатских воспоминаний.
Хабаровский край
Верхнебуреинский район
П. Чегдомын, Школьный, 6, кв.22
Холдевич В.К. Май 1973 года.
– Сегодня какое число? Двенадцатое апреля. Сколько дней до четвертой годовщины начала войны? Отвечаю: семьдесят. Что из этого вытекает? Отвечаю: нужно думать, – Митя Сычев поднялся с кровати, скрипнув внушительно пружинами, так как всегда заботился о том, чтобы не похудеть, и об опрятности костюма, задернул голубые шторы вместо желтых, которые усиливали свет и так яркого весеннего солнца. – Итак, вывод: мыслей у присутствующих нет. Я, безусловно, себя из этого числа исключаю.
– Брось, Митька, паясничать. Говори, что ты хочешь сказать, – одернул его Фефелов, сам не брезгующий шуткой, но не любивший, когда пальма первенства находится в руках другого.
– После зрелого размышления, дорогие мои друзья, я пришел к непререкаемому выводу: через семьдесят дней война закончится нашей окончательной победой, в чем никто из слушающих меня не сомневается, – не бросал взятого тона Митя.
– Нет, почему именно через семьдесят? – недоуменно спрашивает его Боков.
– Милый Женечка, невинная твоя душа, когда мы ставили рекорды в далекое довоенное время? К знаменательным датам, то есть к датам, которые все от мала до велика помнят. Какая же сегодня самая-самая памятная дата, которую с проклятием вспоминает всякий, кто может говорить? Двадцать второе июня, день начала войны. Вот и поставим в этот день точку в конце войны, чтобы каждый желающий побряцать оружием знал, что день начала войны для него будет и днем ее конца. Резонно?
В этом предположении Мити в самом деле заключалась интересная идея, а каждый из нас все чаще мечтал о том времени, когда, наконец, кончится эта переевшая печенки война, поэтому все с вниманием прислушивались к разговору.
– А теперь, Женечка, если ты внимательный человек, а в этом я уверен, посмотрим на некоторые приметы. Долго мы стоим на формировке? Конечно. Почему такая роскошь? Чтобы лучше подготовиться. Следовательно, не нужно обижаться на командиров, что они замучили тебя учениями, помня: «Тяжело в учении, легко в бою», – как сказал Суворов. Миша, поправь, если я ошибся. Но нельзя же без конца учиться, нужно употребить эти знания в «легком» бою. Резонно?
