День не задался с самого утра. Из-за удушающей жары, вот уже более десяти дней сжигающей вокруг все и вся, дом прогрелся, медленно, но верно, превратившись в настоящую душегубку, и это при саманных-то стенах, призванных предохранять его обитателей от жары. В общем, проворочалась я всю ночь сбоку на бок, на все лады кляня капризы погоды. Мокрые от пота подушка и простыня сна не добавляли, а о кондиционере мы простые сельские фельдшера можем только мечтать. Не такие у нас нынче зарплаты, чтобы кондерами себя баловать. Да и Серега, сынишка мой пятилетний всю ночь проканючил: «Мама, жарко, мама, я пить хочу, мама, а почему луна такая яркая и мне спать не дает?» Блин! Как будто мне не жарко, пить я не хочу и луна в пол – неба навевает мне исключительно романтические сны! Но что с него возьмешь? Ребенок.
Одним словом встала я утром злая и не выспавшаяся. Бесило все. От, как назло, пригоревшей яичницы до предстоящей пытки с громким названием: полугодовой отчет. Это то еще удовольствие – сидеть в кабинете у иммунолога, отчаянно потеть от страха, ибо она у нас зверь, и при этом мечтать о душе которого у меня, естественно нет, а есть баня у соседей два раза в неделю, а в остальное время – мойся Танечка в тазу… Но я отвлеклась. В предчувствии головомойки, и, не испытывая от этого, (вот странно, да?)особого восторга, подхватив Серегу на руки (здоровый лось, а туда же «мамочка, на ручки!») я бегом побежала к соседке тете Гале, сплавила ей изверга, и, уже не торопясь, направилась к ждущему меня такси. «Наши люди в булочную на такси не ездят!» Ага, счас! Наши люди на такси ездят везде, особенно на работу, что же касается булочных – то это канувший в лету пережиток так и не наступившего коммунизма, В наш же век развитого идиотизма без такси как без рук, вернее ног, особенно если автобусы в наше треклятое село не ходят, а до райцентра км двадцать не меньше. Ну не пешочком же топать, в самом деле!
С такси сегодня тоже как-то не срослось. Я обычно с Пашкой езжу: веселый пацан, да и берет на сто рублей меньше, чем остальные, хоть какая-то да экономия. Но Пашка сломался и пришлось мне, бедненькой раскошелиться на всю сумму: аж триста р., будь они не ладны! Ерунда, скажете? А ничего, что я фельдшером работаю и з.п. моя целых десять тысяч в месяц? Вы на такой вот червончик прожить пробовали, да еще с дитем малым и без папы? Ага, то-то! Нет, папа у нас, конечно, есть, но у него своя жизнь а у меня своя, и семья у него другая. Но не будем о грустном. Он, естественно, ни в чем не виноват, это я – стерва. Не спорю, все может быть, характер у меня еще тот, тот еще характер!
Я сидела и с тоской прощалась с обедом, да еще Бога молила сжалиться надомной несчастной, ради разнообразия и помочь с отчетом поскорее отстреляться. За окном стремительно мелькали живописные виды выжженной солнцем степи.
Вообще-то степь я люблю. Так как может любить ее только выросший в лесном краю человек. Первое впечатление от нее было жуткое. Захотелось пасть на землю и глаза плотно зажмурить от всепоглощающего чувства простора. Словно у Господа на ладони. Только ты, степь, травы, вечные ветер, небо бескрайнее и ОН. ОН велик и всесилен, ты – песчинка под ЕГО ногами. Прошло пять лет, а я все той же восторженной и немного напуганной девчонкой всматриваюсь в ее травянисто-зеленые глаза.
Но сегодня мне было не до выгоревше-желтых красот. Сегодня меня ждал его величество полугодовой со всеми, как говорится, вытекающими. И все же сердце заныло от жалкого немного потерянного вида моей любимицы.
– Жара, блин, задолбала, – пожаловался водитель, еще молодой, но уже хорошо увеличенный в области талии мужик лет этак сорока пяти. И вопросительно посмотрел на меня.
– А кого она не задолбала, – согласилась я. И опять уставилась в окно. Флирт меня не привлекал, пустые разговоры тоже, а вот от предчувствия надвигающейся катастрофы с моим несчастным отчетом меня бросало в дрожь и очень хотелось домой.
