В одной клетке сидела волчица, а в соседней – собака из породы овчарок.
Обе сидели в клетках, разделённых между собой решёткой, и у обеих скоро должны были родиться щенята. Родились они у них почти одновременно. Обе мамаши заботливо ухаживали за своим потомством, и вот тут произошёл случай, о котором я хочу рассказать.
Однажды, когда овчарка с аппетитом грызла кость, один из её щенков, самый маленький и резвый, отполз в сторону. Он упорно кружился, пока не оказался около решётки в том месте, где прутья были чуть-чуть разогнуты. Но и этой щели оказалось достаточно, чтобы щенок протиснулся и очутился в клетке волчицы.
Служитель увидел это и хотел достать малыша. Он схватил металлическую клюшку, которой убирают клетки, просунул сквозь решётку и стал ею пододвигать к себе щенка. Всё это время волчица напряжённо вглядывалась в малыша. Несколько раз порывалась она кинуться к нему, но каждый раз привычный страх перед клюшкой останавливал её.
Щенок был почти у решётки, когда вдруг волчица вскочила и схватила его в зубы. Служитель испугался. Он думал, что волчица сейчас задушит щенка, и, стараясь его спасти, стал кричать, стучать клюшкой, чтобы заставить волчицу его бросить. Но волчица щенка не бросила. Она отнесла малыша в угол клетки и осторожно положила к волчатам.
Так и остался жить среди волчат щенок овчарки.
Маленький, юркий, чёрного цвета, он резко отличался от своих молочных братьев и сестёр, но, хотя был намного меньше их ростом, развивался гораздо быстрей.
Он первый находил сосцы своей приёмной матери, первый начал вставать на ещё слабые лапки, первый начал есть мясо.
А когда волчата подросли и стали играть, он всегда отличался среди них своей ловкостью и смекалкой.
Рос он совсем диким. Так же как и волчата, забивался в угол клетки, если в клетку входил служитель, и молча скалил свои маленькие зубки, если к нему протягивалась рука человека.
Волчатам исполнилось два с половиной месяца. Они уже перестали сосать волчицу и хорошо ели мясо. Вскоре их перевели на площадку молодняка, где находились лисята, медвежата, два козлёнка, динго и уссурийские еноты. Вместе с волчатами попал на площадку и щенок овчарки.
Служительница вынимала из корзинки присмиревших волчат, брала их по очереди за шиворот, внимательно осматривала и давала кличку. Записывала все их приметы в тетрадь и только после этого пускала волчат на площадку. Волчата покорно висели в её руках – большеголовые, с полуоткрытой пастью и поджатыми хвостиками. Выпущенные на свободу, они некоторое время лежали на земле, словно неживые, а потом поспешно улепётывали в укромный уголок.
Совсем не так повёл себя щенок овчарки. Не успела служительница взять его за шиворот, как он пронзительно взвизгнул, ловко извернулся и вцепился ей в руку. От неожиданности служительница его даже уронила. Она хотела опять схватить его, но он быстро вскочил и помчался по площадке.
Служительница посмотрела вслед убегавшему щенку, потом вытерла кровь с руки и в графе тетради, где написано «кличка», вывела: «Куська». Эта кличка как нельзя лучше подошла щенку. Сначала служители и дежурные пробовали приручить маленькую дикарку, но Куська упорно избегала людей и так сердито щёлкала зубами на того, кто хотел её погладить, что скоро все оставили её в покое.
В играх с остальными животными Куська с каждым днём проявляла всё больше ловкости и смекалки.
Она умела на всём бегу свернуть неожиданно в сторону и тут же напасть на преследователя, вывернуться из крепких объятий уже подросшего медвежонка и так закружить его нападением с разных сторон, что тот спешил спастись от неё на дерево. Нередко игра Куськи переходила в настоящую охоту. Она с таким азартом гонялась за животными, что приходилось вмешиваться дежурным.
Дежурные Куську не любили: из-за неё нельзя было ни на минуту отлучиться с площадки. Надо было постоянно следить за тем, чтобы она кого-нибудь не обидела. Пришлось даже убрать с площадки обоих козлят, которых она чуть не задушила. Три месяца терпели несносную собаку, но осенью, после того, как она загрызла двух лисиц и сильно поранила медвежонка, решили от неё избавиться.
Несмотря на эти проделки, Куська мне нравилась. Она не была особенно красивой собакой, но её ловкость и подвижность очень меня привлекали. Интересная у неё была окраска: всё тело чёрное, а лапы и подпалы на щеках рыжие. Эти подпалы делали её морду очень выразительной. Выражение злобы и радости сменялось у неё с удивительной быстротой. Когда она смеялась, то растягивала рот так, что подпалы уходили к самым ушам, отчего глаза становились немного косыми и искрились весельем. Нравилась она мне и своим неукротимым характером.
Одним словом, когда я узнала, что Куську хотят отдать, то решила взять её к себе. Нельзя сказать, чтобы мои домашние были особенно этому рады. Они много слышали о Куське и не очень-то хотели иметь её у себя.
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
