Мы ехали в моём БМВ по вечерней Чите. Женя за рулём, я сидел позади с сотовым телефоном в руках, рядом со мной Латыпов. Он пытался вслушиваться в разговор по мобиле и сдерживал свой сильный болезненный кашель. Это давалось ему с трудом.
Полковник Шелехов продолжал диктовать свои условия, думая, что победил. Его самодовольный голос звучал очень чётко, ведь он где-то рядом, в Чите, и, судя по музыке на фоне, уже отмечал победу.
– Расклад такой, Волков, – говорил Шелехов. – Тебе ничего делать не надо. Просто принимаешь на работу Нижегородцева, назначаешь его ответственным за комбинат и завод на севере, а потом, через пару месяцев, уходишь в бессрочный отпуск, переписав контору на него. И всё.
– А с чего это мне брать этого человека?
– А чего бы и не взять? Он же ветеран КГБ, большой опыт работы, да и судимость с него сняли. Хороший сотрудник, ха-ха. Он сам сделает всё остальное. Как надумаешь, езжай в ресторан… как он называется, – спросил он у кого-то и дождался ответа. – Александровский сад, езжай сюда. Ну и акции, само собой, зачем они тебе?
– Всё сказал? – спросил я.
– Жду ответа лично. Или завтра будешь сидеть вместе с Серёгой Ремезовым по соседним камерам.
Полковник Шелехов отключился. Женя посмотрел на меня в зеркало, я помотал головой, пока не собираясь называть маршрут, лучше поездим ещё и обсудим. Латыпов громко закашлял.
– Он хочет зайти с этой стороны, – проговорил я. – Со стороны охраны попасть на комбинат, пролезть глубже, потом делать всё, что захочет. Похоже, в Питере к холдингу так просто не подкопаться, раз они сюда лезут.
– Возможно, – Латыпов закряхтел и полез за платком. Видно, что он носил под курткой плечевую кобуру с табельным пистолетом. – И что думаешь?
– Есть время, но надо придумать, как его использовать. Пока поездим. Связаться с Витей Батумским? Оставим этот вариант на подумать, хотя он вряд ли потянет полковника.
– Да, – Латыпов закивал. – Риски тут для него выше, чем если ты его просто сдашь. Да и он сам тебя заложит, когда попадётся. Да даже раньше, он сам придёт к Шелехову. Только если их поссорить, как Эдика с Горбанем, – он хитро прищурился. – Но ты не успеешь. Да и нет у них общих дел.
– Может, втереться к Шелехову в доверие? Показать, что я полезен, что без меня им будет сложно. И в нужный момент…
Я сжал рукоять ПСМ в кармане. Не то чтобы я собирался стрелять прямо сейчас, но ситуация становилась всё хуже и хуже, а варианты решения придумывались всё радикальнее и опаснее.
– Хорошая мысль, – подполковник очень внимательно посмотрел на меня, о чём-то думая. – Внедриться к ним…
Он хотел сказать что-то ещё, но его разобрал такой кашель, что он согнулся, зажимая рот платком. На клетчатом платке остались капли крови.
– Это тубик? – Женя выпучил глаза и на мгновение отвлёкся от дороги. – Если это тубик, то…
– Это рак, – прохрипел Латыпов. – Недавно нашли…
– И лечат? – спросил Женя.
– У нас нет…
– В Швейцарии может? – я пожал плечами.
– Хрен их знает… эх, вот же суки, – старый подполковник сжал кулак. – Вот сколько народу с облегчением вздохнёт, когда узнает, что я сдох. И сколько жалеть будет? Я вот долго пожил, много крови кому попортил, но много кому и помог, а по итогу осталась только работа и кошка. Но я сдохну, а эта мразь будет праздновать. И дальше будет всё продавать, только теперь уже никто не помешает. Всё разворуют, всё продадут, а потом свалят за бугор… кха-кха.
Я ничего не говорил, ждал, когда он закончит, вдруг придёт к чему-нибудь.
– Жалко парней из Серёгиной команды, – сказал Латыпов, несколько раз хрипло вздохнув. – Хорошие ребята там есть, но тоже в замес попадут, от всех избавятся. И Серёгу жаль, он такой последний остаётся, старой закалки. В отставку говорят, дорогу молодым… Ты-то вот за своих, как говоришь, на всё готов… он тоже, а вот… кх…
– Когда рядом есть нужные люди, надо это ценить и поддерживать. Только мало кто это видит, всегда оставляют на потом. А потом будет поздно.
– А я вот не видел. Работа и кошка, – он снова закашлялся и кашлял долго. – Жену давно похоронил, дети разъехались, а я тут чего-то ждал… дождался… лама говорил, примириться надо с собой, да где уж тут? Кха… ладно, Волков. Есть у меня одна мысль. Давай ко мне заедем, на Пожарку.
– Есть мысль, как к Шелехову подобраться?
– Да, есть один человек, который может подсказать что-нибудь дельное. Но мне надо из дома кой-чего взять. Потом к Серёге поедем, он в больнице, обрадуем его. Так себе больничка там, – Латыпов поцокал языком. – В Швейцарии-то лучше должно быть.
Мы доехали до его дома и остановились у подъезда, привлекая внимание местных бабушек, уставившихся на нашу машину.
– Волк, дай ствол, – тихо сказал Женя. – Если что, я этого Шелехова…
– Не так грубо надо действовать, – ответил я.
– Да он же…
– Это не Горбань, Женька, и даже не Душман. Это слишком крутая шишка.
– Да я понимаю, – он откинулся на сиденье и посмотрел вверх. – Душмана ты сначала сделал изгоем, только потом мы смогли выстрелить. С Горбанем ещё хитрее вышло. А за Шелехова прилетит не только мне, но и всем нам. И на дно не заляжешь, везде найдут. Даже Славку бы нашли.
– Ценю тебя, Женя, всегда знал, что ты за нас всё сделаешь. Но если мы выстрелим, попадём в проблемы все. Но мы не сдаёмся, нет. Мы стольких пережили не для того, чтобы перед очередным гадом стелиться.
– Ладно, придумаешь чё-нибудь.
– Вот и придумываю. Если стрелять, то не самим. Давай посмотрим, что Латыпов хочет предложить.
Латыпов вернулся через пару минут, в одной руке держа старый кожаный портфель, потёртый по бокам, в другой плетёную корзинку, накрытую одеялом.
– Подарки, – пояснил он, ставя корзинку рядом. – Он тоже бурят, а я ему на Сагаалган, на Новый год наш, не дарил ничего, вот и обиделся старикан, еду исправляться. Тут недалеко, но не ждите, за Серёгой пока смотайтесь, и сюда.
– Пока ещё свободно ездить можно, – согласился я. – Скоро будут тачку тормозить по наводке.
Проехали до района Сувениров, Латыпов вздохнул и вышел рядом с троллейбусной остановкой, захватив портфель.
– Подарок забыл, – я тронул корзинку.
– Потом, – он замахал руками. – Это другому. Потом заедешь и…
– Давай в больницу, – сказал я Женьке, закрывая дверь. – Заберём Ремезова и будем думать, как всё устроить.
Ремезов уже был готов, ждал нас на выходе из больницы. Злющий как чёрт, небритый, тощий, едва стоял на костылях, но действовать он был готов прямо сейчас.
– Я их придушу, – пообещал он. – И Шелехова, сучёнка, и Нижегородцева, мразину. Всё использую, до всех дотянусь, но они у меня ещё своё получат!
– Не горячись, Серёга, нам трезво мыслить нужно. Меня тоже обложили.
– Да я наслышан. И что, Шелехов тебе предложение сделал, от которого нельзя отказаться? – он с трудом залез в салон.
